Он закрыл глаза.
— Мне не нужно ждать, Саманта. Я просто пытаюсь считаться с тобой.
— Не обманывай. — Она погладила его по боку и, застенчиво скользнув ладонью чуть ниже, сразу же почувствовала, как напряглось все его тело.
— Так и есть, я не обманываю, — едва сдерживая себя, ответил Чип, ощутив, что ее пальцы сомкнулись на его плоти. — Потому что я… хм… похоже, теряю голову, когда оказываюсь рядом с тобой… — Он задрожал. — О боже, ты хоть понимаешь, что со мной делаешь?
— То же, что ты — со мной. И ты это знаешь, правда? — Она опустила голову, прижавшись к нему лицом. — Ты ведь приехал сюда именно для этого, а прогулка на мотоцикле — просто выдумка, да?
— Нет, о-о… — Он открыл глаза. — Ты такая красивая, Саманта. Ты чертовски красивая и страстная, и мы… о, черт возьми, где ты этому научилась?
— А это всегда так бывает? — нежно прошептала она. — Я имею в виду, как у нас с тобой?
— Я, по крайней мере, никогда прежде не испытывал такого. — Его черные глаза смотрели прямо на нее. — Ты ведь тоже меня очень хочешь, правда?
— Ну, поскольку, как ты знаешь, это в последний раз… — Сэмми притянула Чипа к себе и почувствовала, как его сильное тело вжало ее в кровать. — Да, я хочу тебя, — почти не дыша призналась она.
Послышался глубокий смех Чипа.
— Это просто секс, Саманта, — напомнил он.
Чип сжимал ее в объятиях, пока она спала. Стоило ему пошевелиться, и Сэмми прижималась к нему, по-детски посапывая и не размыкая рук. Им стало жарко на бархатном покрывале, пот выступил на коже мелкими бисеринками, Чип начинал ощущать боль там, где их тела соприкасались. Но каждый раз, когда он пытался осторожно отодвинуться хотя бы на миллиметр, женщина, спящая в его объятиях, снова придвигалась вплотную и что-то протестующе бормотала.
Ладно, решил Чип, хоть во сне она знает, чего хочет.
Он повернулся так, чтобы Сэмми перенесла на него часть веса своего тела, ее длинная нога проскользнула между его ногами, тела их снова переплелись. Свободной рукой Чип откинул с ее лица спутавшиеся волосы.
Окна спальни были распахнуты настежь, и из полумрака долгой парижской ночи в комнату влетал легкий ветерок из садов Тюильри, дышащий ощущением приближающегося лета: землей, травой, листьями и распускающимися цветами, — смешиваясь с едким запахом автомобильных выхлопов и городской пыли. В сумрачном свете Чип всматривался в прекрасное лицо, прижавшееся к его широкой груди. На щеке Саманты слегка размазалась тушь, пухлые губы выдавали детскую незащищенность и в то же время были безумно привлекательны. Осторожно, сказал он себе, подавив тяжелый вздох. Ну с какой стати это должно было случиться с ним теперь? И все-таки с того самого момента, когда он впервые обратил на нее внимание, Чип понял, что в этой истории беззащитной окажется не только Сэмми.
Заняться с ней любовью, продолжал рассуждать он, возможно, и верно стратегически. Но пробудить ее чувственность, разжечь в этом теле утонченную, до сих пор никем не открытую страсть — это нельзя назвать самым мудрым поступком в его жизни. Откуда же ему было знать, что под маской многоопытной самоуверенности, профессиональной красоты скрывалась такая невинность? Его стратегический ход провалился. Он обнаружил, что и сам не в силах отказаться от нее.
«Сам себе вырыл яму», — оценил ситуацию Чип, глядя в потолок.
Но хуже всего было то, что он ничего не смог придумать с проклятой дверью на склад. Она бы в любом случае не успокоилась. Даже хорошо, что он сам сломал замок и показал, как вернуть его в прежнее положение.
Но то, что они сделали, сильно тревожило Чипа.
Часть II
ПОШИВ
Я, как ангел со взором суровым,
Под твоим буду снова альковом
Я смутить не хочу тишину,
С тенью ночи к тебе я скользну.
Бодлер. Привидение
[35]
13
Жиль Васс постарался спрятаться в нише, образованной свисающими с потолка панелями из темно-коричневого стекла и рядами сверкающих электрических лампочек. Нервно куря одну за другой сигареты «Галуаз», он с мрачным видом рассматривал занимающих передние ряды зрителей, вернее сказать, потенциальных клиентов.
На дневной показ в Доме моды Мортесье собралась самая разношерстная публика. В первом ряду устроилась компания богатых американок из Техаса, которые явно хотели увидеть Париж поздней весной и проводили здесь отпуск, жена какого-то арабского нефтяного шейха в безумно дорогом наряде и два аккуратненьких японских бизнесмена в очках. Пока стояло затишье, предшествующее моменту, когда весь мир сосредоточит внимание на Париже и начнутся сумасшедшие июльские показы коллекций следующего сезона, манекенщицы Мортесье предлагали вниманию публики промежуточные варианты весенних «бестселлеров» и кое-какие лучшие летние модели прошлых лет, уже вчерашнее слово моды. Как обычно, суперсовременный демонстрационный зал — showroom — сверкал огнями и содрогался от оглушительной музыки. Сегодня в стереофонических усилителях громыхали мелодии английской рок-группы «Дайе Огрейте». В глазах рябило от электрических вспышек.
Саманта уселась с Брукси Гудман в последнем ряду и несколько минут разглядывала молодого дизайнера, спрятавшегося за панелями. Она толкнула Брукси локтем в бок и спросила:
— Что он делает?
Журналистка сняла огромные, похожие на летчицкие, солнечные очки и наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть.
— Да просто оглядывает зал! Боже ж мой! Какой красавчик! — прошептала она. — Если, конечно, молоденькие худощавые парни с повадками хищников в твоем вкусе.
«Он похож на ребенка». — подумала Саманта. Она всего второй раз видела это юное парижское дарование, но красивое тонкое лицо, высокие скулы и жесткую складку чувственного рта забыть было невозможно. Жиль Васс снова оделся в черное: обтягивающий кашемировый свитер с высоким воротом и узенькие брюки подчеркивали сухопарую фигуру. Сэмми заметила, что он хмурится, с силой вжимая окурок в серебряную пепельницу, которую изящно держит длинными пальцами. Его поведение выдавало… нервозность? Или нетерпение?.. Она вспомнила красавицу модель, которую видела вместе с молодым человеком на Центральном рынке, ее блестящие, ниспадающие на плечи каштановые волосы, совершенные классические черты лица, бархатистые карие глаза и задумчивый, несколько меланхоличный вид. Ромео и Джульетта — прекрасные, юные влюбленные, само совершенство! Но как к этому относится Руди Мортесье, босс Жиля, знаменитый кутюрье? Эта мысль не давала Саманте покоя.
Сэмми вытянула ноги под стоящим впереди креслом, устраиваясь поудобнее. Из того, что она успела узнать, следовало, что все в парижском мире высокой моды обожают Руди Мортесье. Только великий Ив Сен-Лоран, пожалуй, внушал окружающим такое же чувство восхищения и всеобщей любви. По словам Брукси, Руди Мортесье был «душкой», «настоящим джентльменом». Но при этом он состоял в любовной связи с Жилем Вассом, что очень все осложняло. И если появление талантливейшего дизайнера, восхождение новой звезды в мире высокой моды, стало сенсацией, то слухи вокруг отношений Жиля, Руди и великолепной Лизиан оказались новостью куда более горячей. Поговаривали, что в некоторых домах моды на авеню Монтень даже заключались пари: Руди — Жиль или Жиль — Лизиан. Причем шансы оценивались как равные.
