Не говоря ни слова, он встал на колени подле нее и начал обливать ее голову пригоршнями воды, смывая остатки запекшейся крови. Затем энергично вымыл ей спину. Констанс сидела, стуча зубами от холода, но вся ее кожа горела ярким розовым светом.
Ах, если бы у нее был кусок мыла. Она готова была заплатить за него равноценным по весу слитком золота.
Она почувствовала, как его руки проникли между ее бедрами. Затем он стал поливать водой нежные складки, открывающие доступ в глубины ее тела. Когда она подняла на него взгляд, то увидела, что глаза его подернулись поволокой.
Ощутив прикосновение его пальцев, мускулы ее до боли напряглись. В самых своих интимных местах она одновременно ощущала и жар его прикосновений, и холод от льющейся воды. И все ее тело отзывалось на это чувственным томлением.
Когда она открыла глаза, Сенред стоял над ней с туникой в руках. Эту тунику он тут же надел на нее через голову. Констанс встала на колени и, держась за его плечо, сунула ноги в башмаки.
Ее пронизывало неодолимое желание. Она отвернула голову, не желая встречаться с ним глазами. Тьерри и Лвид сидели на берегу, поедая хлеб и мясо и болтая. Но она знала, что они все видели.
23
– Что с вашим парнишкой? – Старый виллан-кучер откинул капюшон своего плотного плаща, защищавшего его от ливня, и внимательно вгляделся. – Он что, ранен?
– Просто ослабел, – ответил Тьерри, кладя руку на борт повозки. – Очень ослабел.
За ним, с Констанс на закорках, сгорбившись, стоял Сенред. Лвид в черном, блестящем от дождя плаще была позади всех.
– У него была горячка перед Рождеством, но сейчас ему получше.
Возница скривил лицо.
– Такая мерзкая погода для него очень вредна. Как бы бедняжка не помер… – Старик неторопливо их разглядывал. – Вы, наверно, бродячие комедианты? Только вы выбрали неудачное время, чтобы идти на север. Лучше бы вам остаться на юге, уж они празднуют так празднуют.
Он помолчал, затем громко, чтобы его голос не потонул в шуме дождя, произнес:
– А чем занимается этот большой человек?
«Боже праведный, – подумал Тьерри, – до чего же он любопытен».
До сих пор Сенред выбирал окольные тропы, чтобы их не могли узнать, но сильный холодный ливень выгнал их на большую дорогу, где они могли бы попросить какого-нибудь виллана с повозкой, чтобы он их подвез. Этот въедливый старик был единственным, кто догнал их на этой дороге.
Тьерри оглянулся на Сенреда. Дождь поливал его плечи и голову, золотистые волосы прилипли ко лбу. Графиня прикасалась к его спине, ее голова покоилась на его широком плече, глаза были все время закрыты. Тьерри понадеялся, что она только спит, а не пребывает в беспамятстве.
– Он жонглер, – прокричал он в ответ. – Жонглирует шарами, тарелками и ножами, иногда поет. Тебе бы понравились его песни. Смешные, обхохочешься. – Уже почти отчаявшись, он подмигнул старику: – Знает много веселых анекдотов.
– Гм-м, – все еще колебался старик, – сам я не большой любитель анекдотов и песен, но подвезти вас в такую паршивую погоду было бы делом христианским. – Он неодобрительно воззрился на Лвид. – Эта женщина его жена?
– Моя, – поспешно выпалил Тьерри. – Она моя жена.
И, не дожидаясь разрешения, он жестом показал своим спутникам, чтобы они садились. Все дружно, не мешкая, вскарабкались на повозку и устроились среди мешков с зерном, связанных овец и бочонком с репой.
– Она валлийка, – сказал Тьерри, помогая Лвид перелезть через задний борт. – В Уэльсе славные, послушные женщины, поэтому-то я там и женился. Но она не говорит по-нашему.
Сенред положил Констанс на мешок с зерном. Он нагнулся над ней, чтобы защитить ее лицо от дождя.
– Куда он едет? – шепотом спросил он.
Тьерри беззаботно пожал плечами:
– Куда-нибудь да едет.
Вол тихо потащил повозку, понукаемый окриками старика.
– То я замерзал под снегом, а теперь мокну под этим проклятым дождем.
Сенред выпрямился.
– Нам нужно какое-нибудь укрытие! – крикнул он кучеру. – Какое-нибудь сухое место. Нет ли у тебя сарая или амбара, где мы могли бы укрыться?
Старик сгорбил плечи, но так ничего и не ответил.
Повозка ехала мимо полей, засеянных озимыми. Погода менялась. Сквозь свинцово-серые струи дождя пробивался поздний зимний свет. Можно было видеть, как сквозь тающий снег проклевываются зеленые побеги.
Немного погодя повозка въехала в ворота заднего двора усадьбы, где находились закрытые и покинутые конюшни и строения. Старый кучер слез с облучка и открыл ворота, ведущие в огороженный загон, окружающий каменную конюшню. Тьерри присел и стал осматриваться.
– Это не крестьянское хозяйство! – воскликнул он. – Это настоящая усадьба, с большим домом.
Сенред слез с телеги и стал помогать старику закрывать ворота.
– Вы можете спать на чердаке! – крикнул старик. С его капюшона стекали струйки дождя. – Сэр Ральф сейчас в отъезде, вместе со своим сюзереном Робертом Мелем. Пока они не вернутся, здесь никого не будет.
Сенред опустил задний борт.
– И когда они могут вернуться? – спросил Тьерри, но не дождался от возницы ответа.
Сенред помог Констанс сесть.
– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.
Она открыла глаза и слабо улыбнулась.
– Где мы?
– Твое желание осуществилось, – сказал он ей. – Кажется, нас пригласил к себе один из вассалов Клеров.
Чердак был большой, во всю длину каменной конюшни. Внизу находились стойла. Животные согревали воздух, и здесь было потеплее. Сильно пахло навозом. Кучер загнал внутрь повозку с волом и закрыл дверь.
Тьерри вслед за Лвид быстро поднялся по лестнице на чердак.
– Иисусе, да тут почти совсем тепло. Сенред, посмотри, нет ли там мешков, которые мы могли бы положить на сено! – крикнул он сверху.
– Сам посмотри! – крикнул в ответ Сенред. Поставив Констанс на ноги, он повернулся к кучеру, чтобы выторговать у него тарелку супа. – У моего друга с громкой глоткой, – сказал он, – есть еще в кармане несколько пенсов. Может быть, твоя добрая женушка сварит нам супа?
Кучер проворчал, что не знает, есть ли у них дома хоть какой-нибудь суп, и вышел.
Констанс стала медленно подниматься по лестнице. Тем временем Сенред искал внизу мешки для подстилок. Найдя несколько мешков и попону, он устремился вслед за Констанс. Ведущие на чердак покоробленные высокие двери были приоткрыты, и сквозь щель проникал веер неяркого света. Он отвел Констанс в дальний угол, подальше от Тьерри и Лвид, которые шумно зарывались в сено в другом углу.
