Она почувствовала, как одним рывком с нее слетел мешок. Ей понадобились несколько секунд, чтобы понять, что происходит. Макловио развязывал веревки на ее руках и ногах. Рафаэль держал охранника, сжимая рукой его горло. Мужчина сопротивлялся, вырывался.
— Переодевайся, — сказал Макловио Мелисандре, бросая ей рюкзак и забирая ее веревки, чтобы связать ноги охраннику, предварительно ударив ногой его между ног. Мужчина зарычал от боли, скорчившись на полу без движения. Рафаэль связал охраннику руки. При помощи мешка ему заткнули рот.
«Ты в порядке?» — то и дело повторял Рафаэль, мимолетно поднимая глаза, чтобы взглянуть на нее и убедиться в правдивости ее утвердительного ответа, в то время как она открывала рюкзак и переодевалась. Она стянула с себя мокрые штаны, и надела военные брюки и военную рубашку поверх майки, кепку. Она всё еще дрожала. Ей с трудом удавалось застегнуть пуговицы. Они вышли, закрыли за собой дверь на ключ. В коридоре было темно и влажно. На большом расстоянии друг от друга висели подсвечники, которые отбрасывали тусклый свет и делали гигантскими их тени.
— Сейчас всем вести себя непринужденно, — сказал Макловио запыхавшимся голосом.
Они шли гуськом, останавливаясь, прежде чем повернуть за угол следующего коридора, в конце которого виднелась лестница.
Поднимаясь по бетонным ступенькам, они услышали какое-то странное волнение. Целая толпа солдат бегом спускалась по лестнице.
— Не поднимайтесь туда, не поднимайтесь, — кричали они им, пока те продолжали свой путь.
Прислонившись спиной к стене, они пропускали солдат и бежали, в свою очередь, в противоположном направлении.
Выйдя на плацдарм через маленькую дверь в конце забора, они заметили светящихся спектральных существ, проходящих через главный вход казармы.
— Что это за чертовщина? — пробубнил Макловио.
— Лучше тебе этого не знать, — ответил ему Рафаэль.
Им нужно было покинуть это место как можно скорее и ехать в отель к Хайме. Там они будут в безопасности. Они побежали к джипу Макловио. Когда поутихнет эта сумятица, солдаты вернутся, но пока еще продолжалась всеобщая паника. Они проезжали, провожаемые оторопевшими взглядами, но никто их не останавливал.
— Эспада взыщут с тебя за это, — говорил Рафаэль, пока Макловио беспрепятственно пересекал пропускные пункты благодаря силе авторитетных и решительных жестов.
— Взыщут, естественно, но моя жизнь в твоих руках, дружище, — сказал Макловио Рафаэлю. — Если полиция по борьбе с наркотиками не уничтожит плантации, наш долг будет погашен.
— Я ничего не понимаю, — сказала Мелисандра, проводя руками по волосам, по лицу, разминая запястья, кожа на которых еще горела после веревок.
— Я так и думал, — промямлил Рафаэль.
Глава 41
Антонио и Дамиан Эспада явно пытались скрыть свое беспокойство из-за того, что они расценивали как ловушку Энграсии, преследующую цель выставить их на посмешище: солдаты разбежались и отсутствуют гораздо больше допустимого времени, а они вынуждены выйти встречать ее, оказаться свидетелями, внезапно и без всякого предупреждения, того, как ночь трансформируется в шабаш с блуждающими огнями. Энграсия крикнула им, увидев их на плацдарме, что то, что они сейчас видят, она может объяснить, если они позволят ей войти. Эспада ничего не оставалось, кроме как пойти на это, несмотря на риск выставить себя трусами перед своими людьми.
Они прошли в офис Дамиана. Декорации для приема были тщательно продуманы. Прямо перед крылом самолета, служившим письменным столом, был расположен длинный стол. Энграсия заметила плотные гардины цвета красного вина, которые закрывали стены и погружали комнату в атмосферу церкви в период Святой недели. Она спросила себя, удавалось ли Эспада таким образом защитить свои тайны от просачивания из этих стен. Братья пригласили посетителей расположиться по одну сторону стола. Сами они займут другую в компании своих помощников, доверенных лиц, телохранителей и ряда солдат, которые будут стоять позади них. Оба мужчины не сводили глаз с Энграсии, поведение которой волей-неволей произвело на них впечатление. Они изгибались словно кошки, пытаясь уяснить для себя неясные детали, оттягивали время, чтобы вернуть свою статность, дерзость, чувство превосходства, с которыми они предполагали провести эту встречу, прежде чем она послала ко всем чертям их тщеславие, возникнув из ночи в образе какой-то сияющей Богини.
Озаренный неоновым светом, кабинет, с его высокими стенами из необожженного кирпича, балками, выступающими с потолка и одним-единственным окошком, был холодным и мрачным. Враждебная атмосфера, присутствие в воздухе темных эмоций и недоверия натолкнула Морриса на мысль о мафиозных сходках в гаражах и заброшенных зданиях магазинов; крестные отцы, выносящие смертные приговоры своим приспешникам.
В конце концов, все расселись. Без предисловий Энграсия поблагодарила их за то, что согласились на встречу по первому прошению. Совсем скоро они поймут, что дело настолько серьезное, что не терпит отлагательств.
— Чего я не понимаю, так всего этого спектакля, — с сарказмом сказал Антонио. — Не стоило выкидывать подобных выкрутасов.
— Я понимаю ваши подозрения, — ответила Энграсия, благодушно улыбаясь. — Но то, что вы называете спектаклем, это как раз часть проблемы. С другой стороны, я сочла важным придать торжественность этому случаю и предупредить население об опасности, которая может омрачить и их жизни. Не моя вина в том, что ваши солдаты разбежались.
Моррис наблюдал за этой сценой, настороженный, недовольный. Благодать, дарованная филиной в качестве облегчения боли и возвращения ясности ума, помимо прочего обострила его паранойю. Он посмотрел на тонкие руки и длинные ногти Антонио Эспада, обратил внимание на манеру поведения, учтивую, но напряженную и дьявольскую, Дамиана Эспада, разглаживающего усы.
— Как этот маскарад, — хитро подметил Антонио, — может быть частью проблемы? Оставим предисловия. Объясни нам толком, в чем, собственно, дело.
Спокойным, размеренным тоном, одновременно пытаясь нащупать под своей тогой тоненький детонатор, изготовленный Моррисом, Энграсия преувеличила масштабы радиоактивного груза, закопанного во дворе колледжа, и поведала о последствиях этого. Моррис вмешался, чтобы подкрепить ее аргументы и описать, с научной точки зрения, смертоносное воздействие на человеческие существа, по той или иной причине подвергшие себя подобному уровню радиации.
— Этот блестящий порошок, то, что вы назвали маскарадом, — цезий сто тридцать семь, — сказала Энграсия. — Мы нечаянно облучились, полагая, что это была фосфоресцентная краска. Мы умрем. Очень скоро, — добавила она. — Я представляю, как вас обрадовала эта новость…
— Наши соболезнования, — вмешался Дамиан с напускной угрюмостью. — Мы не можем радоваться подобным вещам.
— Мы хотели придать своей смерти какую-то пользу, — продолжала бесстрашная Энграсия, — и я пришла, как извещала вас ранее, предложить вам одно соглашение.
