Сэр Мэнни волновался: его телефон заперли в Кастелло, в кожаной кобуре, которую он имел обыкновение панибратски вешать на спинку режиссерского кресла.
– Безопасности? Заходи кто хочешь, бери что хочешь! – Пиппа выкатила глаза и так вцепилась в свою кока-колу лайт, что Тео задумался, уж не собирается ли она запустить в бывшего мужа бутылкой.
– Охота тебе беспокоиться о ерунде, когда твоя истерика уже в Сети, милая? – сэр Мэнни изящно сузил глаза.
Мрачная Матильда в ответ прожгла его взглядом. Она сидела как раз между ними; если бы в воздух поднялась посуда, угадайте, кто стал бы первой жертвой?
Тео решил не выяснять и выскользнул наружу, быстро прошмыгнув мимо стайки одноразовых ассистентов, несших вахту у двери в бар.
Для одного дня драм было вполне достаточно.
Только добравшись до тенечка за отцовским трейлером, Тео услыхал несущиеся изнутри вопли.
– Не отвечай, я сказал! Это номер из «черного списка», Болгария. Мне не о чем разговаривать с Болгарией!
Голос отца звучал дико, телефон продолжал надрываться.
– Джерри, все уже в Сети. Болгария в курсе, Нью-Йорк в курсе. Лос-Анджелес, вероятно, тоже в курсе, – Диего, репетитор итальянских диалогов, отвечал на идеальном английском.
– А в курсе ЧЕГО? Если тела нет, то тела нет. Это не может быть убийство, если никого не убивали! – Режиссер уже явно перешел границу паники.
– Скажи это polizia, Джерри. Они нас сейчас закроют. Ты сам знаешь, что будет дальше.
Диего был родом из соседнего городка под названием Мали. Это означало, что он единственный хорошо себе представлял, что станет делать полиция, городской магистрат или Итальянский комитет по кинематографии в тех или иных обстоятельствах.
– Ты знаешь, что они там думают: этот замок проклят. Нам не надо было сюда приезжать. Им не надо было нас сюда пускать. И неважно, за сколько евро.
– Ты так говоришь, будто мы их подкупили, – возмутился Грей-старший.
Телефоны продолжали трезвонить.
– Потому что мы действительно дали им взятку, – спокойно заметил Диего. – Ты, во всяком случае, дал.
– Это вообще-то называется бизнесом, Диего. И я тебе не какая-нибудь мафия. И проклятия никакого нет. Если только ты не об этих долбаных трубах.
Тео набрал воздуху в грудь и поднялся по ступенькам трейлера. На его стук никто не ответил, так что он просто взял и вошел. Отец с Диего сидели вокруг маленького столика с бутылкой чего-то золотистого.
– Джером… – начал Тео, прочистив горло.
На площадке он всегда звал отца по имени: все остальное, утверждал Грей-старший, звучало бы странно. Тео думал, что странно звучит как раз это, но отец его игнорировал. Как, например, и сейчас.
Диего кивнул Тео, но говорить не перестал.
– …ты на самом деле не думаешь, что замок проклят, Джерри, и я тоже не думаю. Но задай себе простой вопрос: почему он все эти годы стоит закрытым?
Джером нацедил себе еще один желтый бокальчик.
– Потому что это Италия. Потому что просто никто не приходил его открыть. Какое мне, к черту, дело? Мне нужно только одно: чтобы завтра его открыли опять.
– Нет, Джерри, – Диего покачал головой. – Потому что так написано в книге. В ней говорится о замке – о проклятом замке. И это проклятие вертится у всех в голове, с тех пор как Конни…
Он умолк.
– Что за проклятие? – когда Тео произнес эти слова, отец наконец-то на него посмотрел – правда, с таким выражением, словно тот выдул особенно наглый пузырь из жвачки и громко лопнул его.
Диего подтолкнул к нему по столу изрядно потрепанную книжку.
– Тщеславие. Гордыня. Высокомерная уверенность в том, что кино и деньги куда интереснее тысячи лет местной истории.
Тео уставился на книгу.
– Это все там написано?
Потрескавшуюся черную кожу обложки покрывало тонкое золотое тиснение. Раньше он ее в трейлере не видел. Отец не то чтобы часто читал книги, тем более такие старые, как эта. «Замок Отранто» Горация Уолпола. Вот о чем возвещали золотые буквы.
– Не так многословно, но да, – ответил Диего. – Сам посмотри. История о замке – это на самом деле история о том, как замок был утрачен.
Тео открыл книгу. В глаза ему бросился абзац, отчеркнутый красным по желтоватой хрупкой бумаге.
«Ибо замок и владение Отранто уйдут из рук нынешнего семейства, как только истинный хозяин вырастет слишком большим, чтобы обитать в нем…».
– Вырастет слишком большим? – Тео поднял глаза от страницы. – Это еще как понимать?
– Это так понимать, что нас выгонят из замка, – пояснил Диего, пальцем стуча по словам для пущей наглядности.
– Тут этого не сказано. – Джером вырвал книгу у сына.
– Почему нет? Мы – самая большая компания, когда-либо приезжавшая в Отранто, – беспомощно запротестовал Диего.
– Уж скорее там говорится, что ста тысяч, которые мы заплатили за аренду этой развалюхи, было недостаточно, – гавкнул режиссер. – И теперь нас кто-то подсиживает.
– Ну, или речь о размере твоего самомнения, – ввернул Тео, глядя на отца. – XXL, я бы сказал.
Воцарилось молчание.
– Нашего самомнения, я хотел сказать. Тупые американцы, сам знаешь.
Тео небрежно отбросил книгу, но было уже слишком поздно. Выстрел сделан, пуля попала в цель. Иногда отец его действительно слышал, хотя случалось такое нечасто. Поэтому Тео продолжил трепать языком.
– И к тому же, если кто-то собирается кидаться тут людьми с утеса… я хочу сказать, а кто нынешний хозяин замка?
– Это как посмотреть, – сказал, внимательно глядя на него, Джером. – Думаю, замок принадлежит городу, но угроза есть угроза. Она могла предназначаться любому из нас. Сэр Манфред – в буквальном смысле слова лорд. Пиппа – леди.
– Не особо похожа, – заметил Тео.
Джером улыбнулся, как-то даже смягчившись к сыну.
– Формально, во всяком случае. И есть еще я.
– Ты здесь босс, – кивнул Диего. – Хозяин съемочной площадки.
– И еще Данте, – вставил Тео, стараясь не состроить рожу Диего.
– Кто? – Джером поднял брови. До сих пор любуется своим владетельным гербом, не иначе, решил Тео.
Диего вздохнул.
– Данте. Местный лопух с ключами от замка.
– Кто-кто? – Джером глядел на него совершенно пустыми глазами.
– Парень с ключами, – попробовал помочь Тео, – приносит тебе ленч каждый день. Его зовут Данте.
– А, Данте, Диего – кто их, итальяшек, разберет.
Физиономия Диего приняла оскорбленное выражение. Тео изо всех сил старался не расхохотаться, но что-то такое в воздухе все равно повисло.
