Вчера она воспользовалась компьютером Мину, чтобы зайти на свою страничку. Эрик не только порвал с ней, он еще удалил ее из друзей. Многие последовали его примеру, сопроводив свои действия обидными комментариями. Они смаковали гадости, как будто давно мечтали высказать ей все это, но раньше не осмеливались.
Потом позвонила Анна-Карин.
Ида просто выслушала ее. Возможно, на ее месте она поступила бы точно так же. Встреча с Эриком вселяет в нее ужас, который не идет ни в какое сравнение с боязнью темноты.
Она поворачивается к остальным Избранницам. Делает глоток воды. Смотрит на руку, держащую стакан. Каждый раз, когда она видит руки Мину вместо своих собственных, она испытывает легкое головокружение.
— У меня голова трещит оттого, что я постоянно пытаюсь вспомнить, кто есть кто, — говорит Ванесса.
«То есть нет, — напоминает себе Ида. — Это Линнея. Линнея в теле Ванессы».
— Только трещит при этом моя голова, — хихикает Анна-Карин. Хотя на самом деле это, конечно, Ванесса.
Мину смотрит на Иду глазами Линнеи:
— Состояние совершенно нереальное. Как будто смотришь про себя фильм.
— Суперзавороченный 3D-фильм, причем ты сам и публика, и актеры, — говорит голосом Анны-Карин Ванесса.
Ида берет нож и вилку, но откладывает их в сторону, опять увидев руки Мину. Нет, это выше ее сил!
— Ида! — слышит она голос Линнеи. Ида поднимает глаза.
Ей снова приходится напомнить себе, что говорит сейчас Мину.
— Попробуй воспринимать нас так, как если бы ничего не изменилось. Иначе правда крыша может поехать.
Ида смотрит на Избранниц. На каждую поочередно. В принципе, это возможно. Если постараться. Потому что, несмотря на новую внешность, у каждой из них сохранились прежние манеры.
— Давайте обсудим, что произошло с тех пор, как мы вчера расстались, — говорит Мину. — Кого-нибудь дома заподозрили?
— Кот зашипел на меня вчера, когда я пришла после школы домой, — говорит Ванесса. — Но, думаю, он меня не выдаст. Твою маму, Анна-Карин, я почти не видела. Она была дома, но практически не выходила из своей комнаты.
— Фрассе и Мелвин меня спалили, — сказала Линнея.
— Бедный Мелвин… — начала было Ванесса, но ее прервала Анна-Карин.
— Эрик! — прошептала она.
Страх, который испытала Ида, отразился на лице Иды, сидящей по другую сторону стола.
* * *
Эрик шел туда, где сидела Анна-Карин.
Его лицо было багровым от ярости, красные пятна покрывали шею от горловины джемпера почти до подбородка.
Сколько раз Анна-Карин со страхом смотрела на Эрика. Но тогда он смотрел на нее с холодным любопытством или с веселым возбуждением. Мучить ее вошло у него в привычку. Иногда в его издевательствах проскальзывала усталость, они как будто начинали утомлять его.
Сейчас ситуация была совершенно иной. Эрик никогда не смотрел на нее с такой яростной ненавистью. Такую ненависть люди испытывают только к тем, кто их предал.
Разговоры за соседними столами стихли. Ванесса привстала, чтобы лучше видеть происходящее.
— Что с тобой происходит, Ида? — обратился Эрик к Анне-Карин.
В столовой воцарилась мертвая тишина. Кое-кто вставал, стараясь ничего не пропустить.
— Как ты можешь сидеть за одним столом с дебилками? Которые распространяют про меня всякую хрень!
Линнея почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Ванесса перегнулась через стол и взяла ее за руку.
— Говори же, ну! — рявкнул Эрик.
В мозгу у Анны-Карин как будто произошло короткое замыкание. В голове не было ни единой мысли. Язык не слушался.
— Даю тебе шанс, — сказал Эрик. — Или ты сейчас же уходишь отсюда со мной, или всё, конец! Поняла? Конец нашим отношениям и конец тебе!
Анна-Карин смотрит на настоящую Иду в теле Мину. Ее глаза расширились от испуга, но она тихо кивает Анне-Карин.
Дает ей разрешение.
Когда-то Эрик, по приказу Анны-Карин, описался на глазах у всех ребят. Теперь Анна-Карин магической силой не обладает.
Но у нее есть другая сила. Которую ей дает тело Иды.
Ида может позволить себе сказать все, что угодно.
— Вали отсюда, Эрик-зассыха! — говорит она.
— Как ты меня назвала?! — переспрашивает он, и его голос звенит от злости. Первое желание Анны-Карин — бежать куда глаза глядят. Но она перебарывает страх:
— Я сказала правду. Ты забыл, как описался на глазах у всей школы?
— Ты совсем дура, да?! — Красный цвет на лице Эрика переливался разными оттенками.
— Нет, — ответила Анна-Карин. — Я была дура, что общалась с тобой. Ты психопат! И должен сидеть в психушке.
— Не думай, что Юлия, или Фелисия, или кто-нибудь еще будет на твоей стороне, — сказал Эрик. — После такого никто не захочет иметь с тобой дело.
— Ты думаешь, ее это расстроит? — спросила Ида-Мину.
Эрик повернулся к ней:
— Ты кто такая?! Тебя вообще никто не спрашивает!
— Она тебя не любит, — сказала Ида. — И никогда не любила.
— Точно, — кивнула Анна-Карин, и Эрик опять повернулся к ней. — Тебя не за что любить. В тебе нет ничего хорошего. Уж я-то тебя хорошо знаю.
Эрик сжал кулаки, Анна-Карин не сомневалась, что он хочет ее ударить.
— Давай! — сказала она. — Пусть все узнают, какой ты на самом деле.
Кулаки Эрика разжались.
— Ты сделала свой выбор. Теперь не плачь, Ида.
Он развернулся и ушел. Разговоры в столовой возобновились.
Анна-Карин смотрит на Иду.
— Даже я не смогла бы это сделать лучше, — пробормотала Ида.
58
Передвигаться по городу в обличье Линнеи было очень непривычно. Мину всегда хотелось одеться экстравагантно, но она стеснялась экспериментировать с одеждой. Зато сейчас на ней была черная тюлевая юбка, усыпанная металлическими заклепками, которые при ходьбе звякали друг о друга, привлекая взгляды прохожих. Один немолодой мужчина даже крикнул ей вслед: правда ли, что в город приехал цирк?
— Тебя не раздражает, что на тебя все таращатся? — спросила Мину Линнею по дороге в соцорганы.
— Это тест для идиотов, — ответила Линнея. — Сразу понятно, у кого какой диагноз. Статистика неутешительная.
Соцорганы находятся недалеко от редакции «Энгельсфорсбладет», и Мину наверняка сто раз проходила по этой улице. Но никогда не обращала внимания на табличку. Белая вывеска с черными буквами не имела к ней никакого отношения.
