Адельхайда не ответила, глядя в устремленные на нее глаза молча, и рыцарь нервно усмехнулся:
– Не отводите взгляда… Нетипично для женщины. Хотя вы и не типичная женщина, госпожа фон Рихтхофен. И тот факт, что вы все еще не указали мне на дверь, наградив пощечиной и нелестными словами, говорит в пользу моей правоты… Тогда я закончу перечень своих доводов. Закончу теми, каковые в последние сутки убедили меня окончательно… Когда я обнаружил вас на месте взрыва, вы не пребывали в панике или смятении, на вашем лице не было испуга. Была растерянность, но не было страха, для женщины естественного. Вы ходили среди трупов и крови, среди горящих обломков так, словно видели нечто привычное, что само по себе не может быть для обычной дамы чем-то нормальным. И первое, что вы спросили, увидев меня, – вы осведомились о благополучии Его Величества. Далее: вчера за ужином вы пытались завести разговор о произошедшем, и вы не сетовали, не искали утешения, как прочие, а явнейшим образом старались выведать у меня детальности, которые я мог узнать у оставшихся в живых. Кто-то другой, быть может, и не обратил бы на это внимания, но, поскольку я уже почти утвердился в своих предположениях, вы их лишь укрепили. И наконец, это утро. Вы все еще сидите и слушаете меня, вместо того чтобы выставить с порицанием. Что дает мне надежду на вашу откровенность.
– Откровенность… – повторила Адельхайда спустя еще миг безмолвия. – В чем?
– Я не знаю, как поименовать ваш status, госпожа фон Рихтхофен; скажу так: я убежден, что вы исполняете поручения Его Величества, поручения щекотливые либо просто тайные. Я не знаю, как вы добиваетесь от его недругов смены их отношения, не стану предполагать, но в одном я убежден: вы работаете на Его Величество. Сейчас вы были намерены расследовать проникновение в королевскую сокровищницу, пока в ваши планы не вмешался этот actus.
Фон Люфтенхаймер умолк, снова глядя на нее пристально, не отводя взгляда, ожидая ответа. Адельхайда вздохнула, скосившись в окно на медленно всползающее к миру солнце; «время не терпит»? Что же могло случиться? И как сейчас поступить?..
– Госпожа фон Рихтхофен, – настойчиво проговорил рыцарь, подавшись чуть вперед, – я прошу у вас ответной откровенности. Ваше безмолвие уже красноречивей всех возможных слов; окажись я неправым – и вы бы сейчас не молчали. Прошу вас. Ведь мы оба делаем одно дело: оберегаем Императора и его Империю…
– Нашу Империю, – тихо поправила Адельхайда, снова обернувшись к нему.
– Нашу Империю, – чуть запнувшись, согласился фон Люфтенхаймер, понизив голос еще больше, и, помедлив, продолжил: – Так значит, я догадался верно?
– Вы достойный сын вашего отца, Рупрехт, – вскользь улыбнулась она и, вновь посерьезнев, кивнула: – Да. Наверняка Его Величество будет не в восторге от раскрытия этой тайны, но пытаться откреститься при столь сильных с вашей стороны подозрениях было бы глупо и лишь навредило бы всем.
– Я так и знал, – проронил фон Люфтенхаймер тихо, на миг опустив голову. – Я знал…
– И вы отчего-то сочли, что мне надо быть осведомленной о неких происшествиях, – напомнила она, и тот кивнул, снова вскинув взгляд:
– Да. Но сначала мне бы хотелось просить вас разрешить мое недоумение, если это возможно и не представляет собою тайны Императора, на каковую я покушаться не стану. Скажите, госпожа фон Рихтхофен, как вам удалось выжить?
Адельхайда вздохнула. Что ж, это было логично, этот вопрос не мог не прозвучать… А может ли быть дан ответ?..
– Я вам покажу, – решительно поднявшись, отозвалась она наконец.
Поданную ему записку неведомого доброжелателя фон Люфтенхаймер рассматривал долго и пристально, выслушивая историю чудесного спасения собеседницы, поворачивая бумагу разными сторонами, щупая края и всматриваясь в буквы.
– Солдат сказал – женщина… – проговорил он медленно и с недоверием качнул головой: – Не думаю. Почерк более сходен с мужским. Быстрый, твердый, уверенный, без излишних украшательств. Таким обыкновенно заполняются черновые торговые книги или…
– …или пишутся донесения, – подсказала Адельхайда, и тот, мельком бросив на нее взгляд, кивнул:
– Да. Видимо, женщина была подослана просто для отвлечения внимания. Обидно то, что теперь ее не найти, даже если она и не была в сговоре с преступником: наверняка либо погибла вместе с прочими, либо убита своим же нанимателем. У вас есть предположения, кто бы это мог быть?
– Вы не усомнились в моем рассказе?
– С чего бы. Я полагаю, что женщину недалекую Его Величество не принял бы на столь… необычную службу, и навряд ли вы избрали бы для спасения своей персоны столь странный способ: скорее, просто не поехали бы вместе со всеми на турнир… Как я понимаю, версий у вас нет… Жаль. Это бы упростило расследование.
– Вы сказали, что сегодняшним утром появились какие-то новости, – напомнила Адельхайда, и рыцарь кивнул, возвратив ей помятую, истрепанную записку:
– Да, госпожа фон Рихтхофен. Новости… Это слово даже жутко применять к тому, что я узнал… Словом, так, – усевшись удобней, продолжил он. – Раненые, да и не только, все, кто мог, после вчерашнего события укрылись за стенами Праги. Трактиры ломятся, горожане получают выгоду на сдаче жилья тем, кому некуда более деться… Но за пределами города остались те, кто не мог себе позволить и этого или просто самые отчаянные. Этим утром, к слову, большая часть гостей разъехалась…
– Сбежала, – поправила она с улыбкой. – К чему церемониться, Рупрехт? Мы оба понимаем, что происходит. И Его Величество понимает.
– Да… – вздохнул фон Люфтенхаймер. – Увы. Люди испугались… Но кто-то был намерен остаться, и многие из них, что любопытно, из числа вовсе не именитых рыцарей, а тех, кто обитает в шатрах и палатках за стенами у турнирного поля.
– Ничего удивительного, – пожала плечами Адельхайда. – Этим в большинстве нечего терять, зато есть что приобрести.
– Да? – с сомнением уточнил рыцарь. – И что же можно приобрести в такой ситуации?
– Благосклонность Императора, который оценит любого, не бросившего его в беде. Ну и приключение, в конце концов. Среди тех обитателей палаток немало молодых отчаянных рыцарей, мечтающих о подвигах, о которых некогда слышали от сказителей.
– Ну, приключений они теперь хлебнули сполна, – мрачно заметил фон Люфтенхаймер. – Уж простите меня за столь сумрачный юмор… Этим утром в город явилось несколько человек из этой компании – пара слуг, совершенно невменяемая женщина из числа…
– Я поняла, – кивнула Адельхайда, когда тот замялся. – Там что-то случилось этим утром?
– Этой ночью. Вот вам рассказ тех людей, госпожа фон Рихтхофен. Была ночь, уже глубокая, но многие не спали; после событий прошедшего дня все были на взводе. Многие по той же причине нетрезвы, но я не склонен считать все изложенное бредом… Среди ночи внезапно на землю опустился туман. По словам слуги, туман действительно опустился – то есть словно бы «спустился с неба». Плотное облако то ли дымки, то ли тумана посреди палаточного поселения. Туман сгущался все больше, и кое-кто даже говорил, что замечал свечение внутри него. А потом он стал перемещаться между палатками и шатрами, и «внутри тумана», как говорили свидетели, было… нечто.
