– Нет, – уверенно ответил за двоих Гюнтер. – Ничего похожего не было. Мы оба в тот вечер, так уж вышло, очень поздно пробудились, посему перед нашей сменой отоспались вволю. Утомление было скорее от скуки, физической усталости мы не ощущали, ко сну не клонило, и ясность мыслей была вполне отчетливой. При уже упомянутых нами странностях, мы оба четко помним каждую минуту той ночи.
– Что же, – снова помедлив, произнес Император неспешно, вновь на миг обернувшись на темную фигуру позади себя. – Полагаю, это все, господа рыцари. Вы можете идти. Да, – окликнул он, когда оба уже шагнули на порог, и Гюнтер остановился, затворив открытую дверь. – И последнее. Напоминаю вам, что о нашей беседе никому не должно знать. Ни о том, что она состоялась, ни о вопросах, которые мы поднимали, ни (в особенности!) о том, что проникший в сокровищницу грабитель сумел получить то, за чем являлся. Я не стану брать с вас слова, это означало бы, что я сомневаюсь в вас, а я убежден, что могу верить своим вассалам. Ведь могу? – выразительно осведомился Император, и оба, словно по неслышной команде, разом вытянулись, снова в один голос отозвавшись:
– Да, Ваше Величество.
* * *
– Довольно убедительно, – заметил Рудольф, когда последние из опрошенных участников странных событий вышли, закрыв за собою дверь. – И вы полагаете все же, что верить им нельзя?
– Ну, отчего же, верить можно, – возразила Адельхайда, сбросив капюшон на плечи и перейдя ближе к столу со светильником. – Они пойдут биться за вас, если прикажете, а один из этих двоих ввергнется в огонь и воду, если такова будет ваша воля. Они будут оберегать вашу жизнь и ваши владения… Но не ваши тайны.
– Не проще ль тогда допустить, что они подкуплены? Что все это ложь, а на самом деле они той ночью подсчитывали полученную за предательство мзду?
– Почему? – улыбнулась Адельхайда. – Потому что вы говорили с ними последними?
– Пусть не они, – кивнул Рудольф, – пусть другая пара стражей – на другом этаже или в другом коридоре. Почему нет? Почему, к примеру, не допустить, что наш одаренный вор прошел мимо всех и убил именно тех, кто был подкуплен, то есть стоящих подле дверей сокровищницы?
– Вряд ли, – возразила она. – Все опрошенные рассказывают одно и то же: тень и неприятное ощущение. Это означает, что либо все они подкуплены и сговорились рассказывать одно и то же (но тогда почему лишь теперь, а не тогда, сразу же?), либо все говорят правду. Да, убитые рассказать уже ничего не могут, но тут в дело вступает простой расчет. Если я уже заплатила одному человеку, способному миновать десяток ваших стражей и просто убить оставшихся двоих, для чего мне еще и подкупать кого-то одного или пару из них? В том и другом случае результат будет одним и тем же; а коли нет разницы, то для чего платить больше? К чему тратить деньги дважды?
– В ваших словах есть логика, – вздохнул Император невесело. – Просто я теперь жду предательства отовсюду.
– И я буду последней, кто упрекнет вас за это, – серьезно заметила Адельхайда. – Но здесь, думаю, ваши подозрения неоправданны.
– И что же вы намереваетесь делать со всем этим, госпожа фон Рихтхофен? У вас есть идеи?
– Идеи… – повторила она со вздохом. – Я слишком поздно появилась здесь, вот в чем наша главная сложность. Прошло довольно много времени, и мы рискуем упустить их, кем бы они ни были: чем больше проходит времени, тем более и более вероятность того, что они попросту плюнут на все и решат ретироваться, перенеся новую попытку на сколь угодно отдаленное будущее.
– А что бы вы сделали, будь у вас больше времени?
– О подобных случаях я слышала и раньше, Ваше Величество, – пояснила Адельхайда. – Последний из них – это такая же невероятная кража из архива Ордена. Так же точно, судя по всему, никто никого не видел и никто ничего не понял. А за время своих путешествий по Германии я наслушалась и об иных кражах со сходными обстоятельствами. Будь у меня больше времени, я бы нанесла на карту места всех известных мне происшествий, расспросила бы знающих людей о времени тех событий и попыталась бы вычислить, нет ли мест, где они происходили слишком часто, – это могло бы означать, что поблизости либо место обитания вора, либо наиболее частый заказчик. То и другое могло бы поспособствовать его обнаружению… Я, разумеется, все это сделаю, но вряд ли сие принесет ощутимые плоды. Посему – пока мы будем действовать именно так, как начали.
– То есть раскрывать моим рыцарям мои тайны, веля их сохранять и надеясь на то, что они меня ослушаются?
– Тайны – это тайны, Ваше Величество. Как я уже говорила, искус поделиться ими велик у всех – детей, женщин, солдат и стариков. И чем сильней запреты, эти тайны сопровождающие, тем больше искушение ими поделиться, и будьте уверены, уже к вечеру вся стража будет знать, о чем шел здесь разговор. А к утру – и кое-кто рангом повыше. Человеческая сущность, Ваше Величество.
– Человеческая сущность… – повторил тот, усмехнувшись: – Любопытно. Ваша метода и впрямь работает.
– Испугать, посочувствовать и ободрить; набор инструментов, коими возможно разобрать душу на детали, применим к большей части рода людского, причем набор почитай всегда один и тот же. С вариациями, как правило, незначительными.
– И вы считаете, госпожа фон Рихтхофен, что это было верным решением? Слух о том, что кто-то сумел проникнуть в сокровищницу Карлштейна и даже что-то вынести оттуда… Это, знаете ли, весьма болезненный удар по моей репутации.
– Что вам дороже – ваше самолюбие или безопасность?
– Занятно вы поставили вопрос, – недовольно отметил Рудольф, поднявшись со своей скамьи и подступив к столу, остановился рядом, с усталым вздохом опершись о столешницу обеими ладонями. – Хотелось бы соблюсти одно, не лишаясь другого, но, увы, в жизни не всегда такое удается. В жизни нельзя получить все, и даже малое обретается не всегда.
Адельхайда промолчала, подумав о том, что нечасто даже ей доводилось увидеть эту голову склоненной; точнее, нечасто это случалось прежде, но все чаще – в последнее время. «Рудольф сдает» – столь неблагозвучный отзыв был первым возражением, которое выдвигали строптивые курфюрсты и герцоги, коих с немалыми усилиями приходилось привлекать на сторону Императора. «Рудольф сдает, и связываться с ним рискованно»… Следует честно признать, что в чем-то они правы, и без поддержки, без содействия в первую очередь почти всесильной Конгрегации, уже немолодого и усталого Императора давно сместили бы более энергичные и нахрапистые. Однако правы и те, кто говорит, что у старого волка хватка еще та. Быть может, не столь стремительная, как прежде, но зато пока еще крепкая. Вот только надолго ли его хватит…
– Мы справимся, – уверенно сказала Адельхайда, ободряюще коснувшись императорского плеча, и тот, на мгновение замерев, распрямился, накрыв ее руку ладонью. – Ваше Величество, – требовательно одернула она, попытавшись высвободиться и не сумев.
– «Ваше Величество»… – повторил он с расстановкой. – А куда же подевался «Рудольф»?
