Глава 9
Сентябрь 1397 года, Германия
Находиться взаперти доводилось и прежде, и брать под защиту свидетеля или потерпевшего Курту тоже приходилось уже не впервые за девять лет службы, и совмещать эти две неприятности также случалось, однако с такими сложностями, как на сей раз, это не проходило еще никогда. Бывало, что простые жизненные потребности сопрягались с повышенными мерами безопасности, бывало и так, что подзащитные сами же создавали ситуации, когда оная защита затруднялась, что окружающие совершали все для того, чтобы усложнить жизнь как своему оберегателю, так и себе самим, но, опять же, таких форм, как сейчас, это еще не приобретало.
Первое, в иных обстоятельствах достаточно нехитрое, действие (а именно – попытка привести наследника в приемлемый и более пригодный для жизни вид) уже потребовало некоторых физических и моральных затрат. В другое время Фридриха просто провели бы под охраной в предназначенное для омовения помещение, где он мог бы смыть с себя кровь телохранителя, залившую его руки и лицо, как это самое омовение и происходило всякий раз, когда уроки Хауэра выжимали принца в буквальном смысле. Сегодня, однако, выпустить своего подопечного за пределы комнаты фон Редер наотрез отказался, даже в сопровождении всей охраны, и попытки возражений со стороны наследника на сей раз были строго и неколебимо пресечены. Курт не слишком настаивал – как и барон, он сомневался в том, что попытка покушения не может быть повторена в одном из коридоров, расположения которых он, к слову, не знал, а стало быть, не было известно также, откуда можно ожидать нападения. Разумеется, и коридоры, и комнаты, и подвалы, и каждый камень здесь прекрасно знал Хауэр, но когда речь шла о ситуациях, подобных нынешней, Курт предпочитал не доверяться всецело ничьей воле, внимательности, силе, ответственности или осведомленности. А нападение могло быть, ибо совершить оное их неведомый противник мог как исходя из предположения, что такой наглости от него не ждут и надеясь захватить врасплох, так и не исходя ни из чего вообще – попросту поддавшись смятению, вызванному неудачей.
Однако сия простая с виду и оказавшаяся столь сложной на практике задача должна была быть решена, ибо кровавая корка начала уже подсыхать, а с тем, насколько сложно соскрести с себя засохшую кровь, Курт был знаком на собственном опыте, каковой опыт вскоре обещал быть повторенным – немалая часть угодила и на его лицо, успев протечь за ворот, посему в скорейшей помывке он также был весьма заинтересован.
– Ни шагу, – повторил барон, усердно пронзая взглядом Хауэра. – Я согласился остаться в вашей цитадели при условии, что Его Высочество будет пребывать в этой комнате под охраной, а не разгуливать по коридорам.
– Может быть, просто принести воду сюда? – с усталой язвительностью предложил Фридрих. – Иначе я, боюсь, второе пришествие встречу в таком виде.
– Хорошо, – отмахнулся Курт решительно. – Постановим так. Он прав, нечего изобретать колесо: принести сюда бадью, воду, ковш – все, что нужно, и пусть плещется в свое удовольствие. Это неприятное расследование надо начинать немедленно, да и мне бы хоть умыться, хотя моя окровавленная физиономия, быть может, и была бы неплохим подспорьем в дознании в смысле психологического давления. Поскольку улик мы не имеем никаких, а время поджимает, остается лишь надежда на опрос всех, обитающих в лагере в эти дни. А это означает, что с каждой уходящей минутой виновный все больше осваивается со своими мыслями и чувствами, причем мыслей этих в его голове вызревает все больше, а чувства становятся все уравновешенней. Что, in sua series
[76]
, означает все более сложное выявление лжи или беспокойства в словах и поведении тех, с кем я буду говорить. Conclusio
[77]
: для наблюдения за купанием я совершенно не требуюсь, а стало быть, господа, позвольте откланяться.
– Вы просто замечательно все расписали, майстер инквизитор, – хмуро возразил фон Редер. – Только упустили из виду несколько немаловажных мелочей. Кто, к примеру, пойдет за водой? Вашего инструктора я без надзора не отпущу – черт его знает, быть может, прямиком отсюда он направится к тому стрелку, дабы рассказать ему о том, что и как говорилось в этой комнате; или прибить его, дабы тот не проболтался. Или плеснет чего-нибудь в принесенную им воду.
– Делать из Альфреда водоноса я вам в любом случае не позволю, господин барон, – возразил Курт безапелляционно. – Я здесь, как и вы, ничего и никого не знаю, посему он будет водить меня по монастырскому корпусу, по подсобкам, по двору – словом, везде, где я захочу побывать, и будет представлять мне всех тех, кто известен ему, но не известен мне. И, как я уже сказал, происходить это будет сейчас, id est – безотлагательно.
– Я могу принести, – предложил Бруно, – я для разбирательства не нужен. И знаю, куда идти.
– А кто сказал, что вам я верю больше, чем вашему инструктору, святой отец? – поинтересовался фон Редер. – Вы для меня ничем от прочих не отличаетесь – такой же человек из той же организации, чей служитель покушался на жизнь Его Высочества.
– Пошлите со мною одного из своих.
Хауэр насупился.
– Положим, это было бы неплохим выходом, Хоффмайер, – отметил он недовольно, – вот только есть одна неувязка. Мы намерены оставить Его Высочество без присмотра? Кто сказал, что людям господина главного телохранителя можно доверять больше, чем моим? Гессе отправится допрашивать моих парней, меня он потащит с собою, ты пойдешь за водой, а возвратившись, вполне сможешь употребить ее для омовения безжизненного тела.
– Следите за словами, майстер инструктор! – снова закипел фон Редер, сжав кулак и даже чуть подавшись вперед. – Вы здесь не руководите теперь ничем, так что придержите-ка язык!
– Однако ж, он прав, – заметил Курт наставительно. – Да, я сам же согласился с тем, что совершить нечто подобное самостоятельно они не могли, и я назвал причины тому; однако факт соучастия все еще под вопросом. Ведь от кого-то организовавшие покушение люди узнали о том, что наследник трона будет здесь в эти дни, и вовсе не обязательно информация эта пришла к ним с самой верхушки – нашей или вашей. Я понимаю ваше желание контролировать представителей нашей стороны, однако и я не могу и даже не имею права оставить без надзора вашего подопечного и, что главное, ваших людей. Покушение произошло на территории, подотчетной Конгрегации, и я как следователь обязан…
– Только попробуйте, – угрожающе оборвал его тот. – Попробуйте повторить, что не верите моим людям!
– А я никому здесь не верю, – пожал плечами Курт. – Включая Альфреда, моего помощника, вас, господин барон, и самого наследника включительно. Такова моя работа. Я подозреваю всех. Хотя эти подозрения и делятся на более или менее твердые. Бруно и Альфред, само собою, вписаны в ту часть листа, где стоит пометка «относительное доверие». А теперь я хочу заметить, что за нашими спорами прошла еще пара минут, столь необходимых мне для успешного начала расследования.
