– Боже! Видно, мне придется снова терять время, дабы вы не мешали мне работать впредь… – вздохнул он с подчеркнутым утомлением и, отыскав взглядом первого опрошенного, перечислил скучающе и просто: – Он пришел к вам сам напрашиваться на службу. Отчего-то, пока не знаю отчего, он желал службы именно у вас, и наверняка ему пришлось приложить немало сил на то, чтобы убедить вас в собственной полезности. Каким-то образом ему это удалось, мало того – он зацепил вас чем-то особенным, ибо отношения с этим человеком у вас вышли если не на уровень дружественности, то на степень некоего особенного к нему благорасположения. Если я ошибся в чем-то, поправьте меня.
– Вы, – приподняв, наконец, голову, выговорил Фридрих, – вывели все это из столь краткого разговора?
– Просто предположил. Но не ошибся, если судить по молчанию вашего охранителя.
– Как? – коротко пророгил фон Редер, и даже его враждебность на миг исчезла куда-то; Курт пожал плечами:
– Ну, для начала, чтобы взять на службу юнца без меча, господин барон, для этого должны быть веские основания. Или рекомендация уже проверенного человека, или испытание, которое он прошел. На того, кто верит словам, вы не похожи, стало быть, даже если он и был рекомендован вам кем-либо, вышеупомянутое испытание вы ему все же устроили. И он выдержал его. Причем, судя по всему, выдержал с честью.
– С чего вы взяли?
– Девятнадцать лет, – напомнил Курт. – Нищий. Без собственного оружия. Он должен был вывернуться наизнанку, чтобы вы взяли такого на службу. Это первое, что я предположил; подтверждение же моим словам я увидел, venia sit dicto
[78]
, на вас самом. При слове «зацепил» на вашем лице мелькнула усмешка, причем несколько болезненная. Надо полагать, проверку ему устроили вы сами, и он вас действительно зацепил. Причем чувствительно.
– Впечатляюще, – вновь возвратившись к прежнему отчуждению, кивнул фон Редер. – И после этой демонстрации, майстер инквизитор, мне еще меньше, чем прежде, хочется дозволять вам говорить с моими людьми.
– Ульбрехт, – снова произнес наследник, чуть повысив голос, и тот махнул рукой:
– Продолжайте, майстер инквизитор. Будет, однако, любопытно посмотреть, как вы примените те же финты к вашим сослуживцам.
– С теми будет сложнее, – вздохнул Курт искренне. – Нас учат врать беззастенчиво, причем на любых должностях… Ну, коли уж мы завершили с этим, давайте отпустим наших водоносов. И без того времени было потрачено немало.
– Через четверть часа я увожу отсюда Его Высочество, – предупредил фон Редер, отодвигая засов, и одарил Хауэра тяжелым взглядом. – Вы меня поняли, майстер инструктор? Опасность за стенами, по крайней мере, пусть и неожиданна, но предсказуема и понятна, здесь же я всецело зависим и не влияю ни на что. Если вы не возвратитесь через четверть часа, невзирая ни на какие угрозы, ни на какое сопротивление, я вывожу его отсюда, и мы покидаем лагерь. Невзирая ни на какое сопротивление. С чьей бы то ни было стороны.
– Хотел бы я посмотреть, как вы это сделаете, – пренебрежительно покривился инструктор, и Курт окликнул – тоном, какого обыкновенно себе по отношению к наставнику не дозволял:
– Альфред! Не нагнетай, – потребовал он, когда к нему обратился хмурый взгляд. – В любом случае, задерживаться вам не следует.
– За это время не успеет согреться вода, – заметил Бруно, и Хауэр, развернувшись к двери, бросил желчно:
– Не оледенеет. Чай не младенец.
Фон Редер метнул в его сторону возмущенный взгляд, однако промолчал, лишь яростно, с визгом и скрипом, вдвинув засов в петли за спинами ушедших.
– Я не шучу, – сообщил барон уже Курту, и тот кивнул:
– Я вижу. И даже вас понимаю. Но Альфред прав: если с ним что-то случится, вас отсюда не выпустят; мало того, подобные действия с вашей стороны будут расценены здешними бойцами как попытка причинить вред высокопоставленной персоне, в отсутствие командира перешедшей под их попечительство. И их тоже сложно будет не понять. А пока отведенное вами время не истекло, быть может, продолжим?
– Я сказал, – коротко возразил фон Редер, снова остановившись подле стола, и приглашающе кивнул: – Густав?
– Густав Хальс.
Голос последнего из телохранителей – из тех двоих, что присутствовал вместе с наследником на столь плачевно завершившейся тренировке, – был надсаженным и хриплым, однако вряд ли от травмы, полученной во время сего инцидента, где на его долю не выпало и вовсе никаких неприятностей. Высокий ворот наполовину закрывал шею, и сказать, имеются ли на ней какие-то старые ранения, было сложно.
– Тридцать семь лет, – не слишком охотно продолжил телохранитель. – На службе у господина барона с детства.
– По наследию?
– Можно сказать и так.
– А еще как можно? – уточнил Курт, и тот недовольно поджал губы.
– Я сирота, – пояснил он коротко. – Родом из деревни, принадлежащей роду фон унд цу Редеров. В замок попал в детстве, служил еще при прежнем хозяине. Еще что-то?
– Если иметь в виду возраст, – предположил Курт, – упомянутых господином бароном боев тебе досталось больше, нежели другим.
– Да, – коротко подтвердил тот.
– И ранений.
– Да, – столь же лаконично повторил телохранитель; Курт усмехнулся:
– И рассудительности, как я вижу… Хорошо, – кивнул он, указав движением руки в стену, за которой где-то внизу располагался плац. – Теперь погибший. Хассель?..
– Карл, – договорил фон Редер. – Карл Хассель. Тридцать пять лет. Я нанял его незадолго до… перехода на службу к Его Императорскому Величеству. Отличный был боец. И, полагаю, уж в его-то невиновности сомневаться не приходится.
– Менее минуты назад вы предположили, что Альфред, если замешан в покушении, может устранить соучастника; почему с ним не могли поступить так же? – заметил Курт и вскинул руку, пресекая возмущение: – Но почившего я не подозреваю, и этот факт с уверенностью выводится из его поведения: когда я кинулся к вашему подопечному, бедняга Хассель кинулся на меня, наверняка заподозрив в чем-то крамольном. Будь он замешан, он либо стоял бы в стороне, либо изобразил бы попытку прикрыть принца, но не стал бы столь явно препятствовать мне. То есть ad minimum один из присутствующих в лагере оправдан. Что, правда, делу не поможет… Что ж, господин барон, – подытожил Курт со вздохом, – ситуация выглядит так: Император доверил жизнь своего единственного сына людям, которых подобрал не самолично, тем, кого, по существу, не знал, пока их ему не представили вы. Id est, вам он верит настолько, что готов положиться на ваши решения. Остался последний, кто о себе еще не рассказал: вы сами.
– А я-то полагал, что вам сдали полную информацию обо мне, – язвительно хмыкнул фон Редер. – Оказывается, не всё знают господа конгрегаты? или просто поленились?.. Ульбрехт фон унд цу Редер, барон. Тридцать девять лет. Состою на службе у Его Императорского Величества шестой год.
