Привели компьютерщика Леву. Игорь Илларионович встретил его за дверьми и сразу провел в лабораторию. Заранее предупрежденные лаборанты уже готовы были снять с мозга компьютерщика показания. Нижний ремень энцефалографа подогнали по не слишком крупной голове Левы, надели и подключили к регистрирующим компьютерам, производящим записи всех данных.
— Первая съемка данных проводится в бодрствующем состоянии. Желательно не волноваться. Можно представлять себе любимые пейзажи. Ублажите душу, Лева…
— Какие пейзажи? Городские? — спросил Лева. — Я абсолютный урбанист. На природе почти не бываю. К свежему воздуху и запахам равнодушен.
— Любые, которые не беспокоят.
Первые замеры ничего особенного не показали. Мозг работал естественным образом, как и у всех людей. После этого перед Левой поставили исправный, но выключенный компьютер.
— Чтобы эту штуку продиагностировать, нужно включить компьютер? — спросил Страхов, положив ладонь на кожух.
— Давайте сначала так попробуем, — предложил компьютерщик.
Игорь Илларионович сел за приборы. Лева начал пристально смотреть на кожух компьютерного блока. Напряженная работа мозга была очевидна. Причем работа сконцентрированная, целенаправленная. Страхов смотрел в монитор, компьютер записывал зарегистрированные данные.
— Мне кажется, он исправен, — сказал Лева.
— Теперь включим.
Мозг работал уже не так напряженно, но все же находился не в отдыхающем режиме.
— В этом аппарате пора сменить кулер, — неожиданно сообщил Лева. — Он вот-вот полетит. Если вовремя не сменить, полетит и блок питания. Но это я не умом распознал, а просто слухом уловил. Обычная история. Или, если нет запасного кулера, хотя бы почистить нужно. В нем много пыли.
— Спасибо, — сказал профессор, сидящий перед двумя мониторами. Один показывал электромагнитные колебания мозга человека, второй электромагнитные колебания исследуемого компьютера. Эти колебания необходимо было тщательно сравнить, но, конечно, в сам момент испытаний сделать это невозможно. Как и любой эксперимент, эксперимент с Левой требовал последующего тщательного анализа. — Учтем подсказку. Сегодня же сделаем. Поставьте сломанный компьютер.
Рабочий компьютер выключили, убрали со стола и водрузили на стол сломанный. Сменили и кабели, соединяющие испытуемую технику с регистрирующими приборами.
— Лева, попытайтесь… — Голос профессора звучал не просто убедительно, он звучал в приказном тоне, в каком гипнотизер отдает приказ гипнотизируемому.
Лева молча попытался. И видно было, как он напрягся. При этой попытке у компьютерщика даже лоб наморщился. Приборы опять зарегистрировали сильную мозговую деятельность человека, и, к удивлению профессора и лаборантов, приборы, подключенные к сломанному компьютеру, зарегистрировали и в нем слабые электромагнитные колебания. Но это не были электромагнитные колебания всего компьютера, это были колебания его различных составляющих частей. И, по мере возрастания концентрации компьютерщика, эти электроколебания становились все явственнее.
— Игорь Илларионович! — позвал младший научный сотрудник, сидящий за монитором, на котором в одной сводной диаграмме фиксировался график работы отдельных мозговых участков.
Профессор Страхов только на мгновение повернул голову, показывая, что слышал зов.
— Что у тебя?
— Еще одна кривая появилась. Дополнительная. Круто вверх пошла.
Страхов одним прыжком оказался у монитора младшего научного сотрудника, взглянул. И сразу оценил ситуацию.
— Активизировался эпифиз
[21]
.
— От него идут очень мощные колебания, — подсказал еще один младший сотрудник, сидящий за своим компьютером с противоположной стороны. — У меня такое впечатление, что в голове молодого человека начались сильные индукционные процессы. Эпифиз своей активностью возбуждает другие центры.
— Показания записываются?
— Конечно.
— Все в порядке. Продолжаем. Лева, продолжаем…
Лева продолжал концентрироваться еще больше минуты. Потом, кажется, устал, и расслабился. Кивком показал на компьютер, объект своего внимания:
— Подключите его к сети.
Лаборант включил компьютер, и, к всеобщему удивлению, он сразу загрузился.
— Получилось. Он работает… — спокойно, как о чем-то обыденном, сказал Лева.
Компьютер действительно работал.
— Что вы сделали? — спросил профессор.
— Не знаю.
— А снова сломать его сможете?
— Не пробовал ломать. Но попробовать можно.
— Пробуйте…
Лева опять напрягся. Теперь уже не только лоб, но и нос сморщился. Компьютер не был подключен к монитору. И определять его работоспособность можно было только по звуку. И звук этот вскоре прекратился.
— Все. Готово, — сказал Игорь Илларионович. — Что и требовалось доказать. А что сейчас делали, знаете?
— Искал, где была поломка. Разрыв двух проводов в шине. Был перегиб, провода разломились и едва контачили. Сначала я, видимо, соединил контакты. Потом вернул все в прежнее состояние.
— Очень интересно… — прокомментировал Страхов. — А снова соединить сможете?
— Конечно.
Повторение заняло несколько минут. Компьютер снова загудел.
— А данные с жесткого диска стереть…
— Не пробовал, но могу попробовать.
— Давайте…
Испытуемый компьютер подсоединили к монитору. Монитор показал окно устаревшей оперативной системы. Но уже через три минуты окно несколько раз мигнуло и погасло. Залилось сначала одним черным цветом, потом синим. И появилось только окно BIOS
[22]
. Операционной системы и всех записанных на компьютер старых файлов больше не существовало в природе данного компьютера.
— Здорово! — не удержался от оценки происходящего Игорь Илларионович.
— Теперь можете сказать, как это происходит? — невозмутимо спросил Лева. — Почему срабатывает, когда хочет, почему, когда хочет, не срабатывает.
