— Нет. Пока не удосужился поставить.
— Позвоните дочери, я сейчас человека пошлю, пусть впустит его. Он поставит.
— Она сейчас на работе.
— Тогда чуть попозже, когда вы доберетесь до дома, я сам человека подвезу. Пусть поставит. Задвижка надежнее любого замка.
— Хорошо. Буду вас ждать.
Вскоре приехал капитан Чанышев. Под его и Страхова присмотром рабочие загрузили в микроавтобус и генератор, и тарелку транслирующего локатора, закрепили в салоне груз с помощью ремней.
— Вы где собираетесь ставить машину? — поинтересовался Страхов. — Не опасно ее с таким грузом оставлять?
— За забором ГРУ никто не решится тронуть, — улыбнулся капитан. — Где утром встречаемся? Хорошо было бы, если бы я вас забрал где-то в городе. Адрес не подскажете?
— Тогда лучше сейчас меня доставьте домой, вот дорогу и запомните.
— Договорились. Куда едем?
— На Арбат. Я покажу, как проехать. Через Староконюшенный переулок.
Доехали быстро. Сам Чанышев был не москвич, но превосходно ориентировался на улицах. Он даже в Москву въезжать стал не по шоссе Энтузиастов, зная уже, какие там всегда пробки, а через Носовихинское шоссе, где дорога более свободная. Только уже в центре Москвы Игорю Илларионовичу пришлось показывать, где следует проехать и как проехать, причем дважды Страхов ошибался и показывал улицы с односторонним движением, что заставляло капитана проявлять реакцию, вовремя останавливаться и через навигатор искать другой путь. В конце концов они все же добрались до дома и даже заехали во двор.
— Вот здесь я и живу. Правда, совсем недавно, но уже, наверное, никуда переезжать не буду. По возрасту, так только на кладбище.
— Утром буду вас ждать здесь. В котором часу подъехать?
— Насколько я понимаю тонкости дорожной обстановки, из Москвы лучше всего выбираться часов в пять утра.
— Хорошо, пятнадцать минут пятого буду здесь.
— Выспаться успеете? Дорога дальняя. Лучше ехать со свежей головой.
— У меня привычка к спецназовской норме. У нас принята минимальная норма, которую врачи посчитали безопасной для здоровья человека, — спать по четыре часа в сутки.
— Тогда до утра…
— До утра, товарищ полковник…
Глава одиннадцатая
Дочери, как и предполагал Игорь Илларионович, дома еще не было. Она обычно приходит около десяти часов вечера. Правда, его слегка смутил слабый свет в ее окне, на который Страхов обратил внимание еще с улицы, до того, как машина въехала во двор, но, зайдя домой, увидел, что дочь забыла утром выключить настольную лампу на тумбочке рядом со своей кроватью. Он выключил и отправился в кухню, чтобы до прихода дочери приготовить ужин. Там его и застал звонок в дверь. Приехал Артур Владимирович Казионов и привез рабочего из института. Пока профессор с начальником первого отдела пили чай, рабочий установил на дверь задвижку. От чая рабочий отказался, сказал, что ждут дома. Ужин был готов, но до прихода дочери оставался еще час. Не выдержав, Игорь Илларионович все же вытащил из упаковки свой новый ноутбук и засел за него. Через десять минут профессор освоился с клавиатурой и мышью, которую присоединил вместо тачскрина, что делало каждое действие более привычным. Пришла Алина, но открыть дверь не сумела. Отец ради испытания закрыл дверь на задвижку.
Сам закрыл, самому пришлось и открывать. Алина вошла.
— Что за странности такие? — спросила она, посмотрев на дверь. — А-а-а… Давно пора. А то сейчас на улице кавказец какой-то привязался, еле отшила. Ладно, парни знакомые встретились. К ним подошла. Он и отстал.
— Кстати, о Кавказе… Завтра утром отправляюсь туда в командировку. На две недели. Потому и задвижку тебе поставил. Чтобы и тебе, и мне было спокойнее. Сумеешь воспользоваться?
— А что здесь сложного… Папа, а ехать на Кавказ — не опасно?
— Я под охраной спецназа ГРУ еду. Лучше охрану не придумаешь. Ты за меня не беспокойся. Я за тебя беспокоиться буду. Закрывайся.
— Да понятно, понятно… — дочь потянула носом. Из кухни пахло свежеприготовленной едой.
— Главное, не забыть про эту задвижку, — продолжил профессор наставления, сам задвигая задвижку. Сразу, как только домой заходишь, невзирая на время, день или ночь, сразу и закрываешь. Поняла?
— Поняла.
Дочь двинулась на кухню, он за ней.
— Как у тебя с деньгами?
— Побираться не пойду. И зарплата через два дня.
— И хорошо. Я тебе много оставить не могу. Потратился. Оцени покупку. Она в кабинете…
Дочь быстро прошла в кабинет, увидела ноутбук. Алина лучше отца разбиралась в компьютерах и сразу посмотрела его характеристики.
— Поздравляю. Хорошая машина. Для командировки купил?
— Конечно. Не везти же с собой большой компьютер с монитором.
— Все правильно. Завтра хоронят Бориса. Мне звонила его мать. Не знаю, откуда телефон взяла. Я отказалась, сказала, что не пойду.
— Почему?
— Человек меня использовал, чтобы добраться до тебя. А я должна…
— А мы должны учиться прощать людям их слабости. Тем более этого человека уже нельзя исправить. Кроме того, ты знаешь первоначальную причину. А что потом было у него на душе, тебе неизвестно. Решай, конечно, сама. И мне спокойнее будет, если ты не пойдешь. Но я свое мнение высказал.
— У меня завтра все равно рабочий день, и подменить некому. Не получится. Ты во сколько уезжаешь?
— Под утро. В пятом часу. Как подойдет машина. Можешь мне свой рюкзачок на время выделить?
— Конечно. Собрать что-нибудь в дорогу?
— Неплохо было бы. На двоих человек. Мы вдвоем с капитаном спецназа ГРУ едем.
— Курочку-гриль приготовлю и бутербродов. И кофе в термос заварю. Устроит?
— Вполне…
Утром Страхов ходил по кухне и выглядывал в окно. Хорошо, что окно из кухни выходило во двор. Высматривал машину.
Как и обещал Чанышев, приехал он секунда в секунду пятнадцать минут пятого. Армейская пунктуальность подкупала, хотя такая космическая точность могла быть только совпадением. Рассчитать с такой точностью время пути в городе невозможно. И стоять где-то за углом, дожидаясь, когда момент наступит, капитан тоже не стал бы. Он показался профессору не тем человеком, который купится на дешевые эффекты.
Алина проводила отца до двери. Провожать дальше отец не разрешил.
— Дверь на задвижку, и — досыпать… — приказал он. — И свет выключить не забудь, когда уходишь. Вчера настольную лампу оставила включенной.
— Не переживай за меня. Я не маленькая.
— А ты не переживай за меня. Не в бой иду, куда меня никто не пустит, я в казарме буду сидеть и приборы готовить, а спецназ их будет использовать. Опасности никакой.
