Джуди посмотрела на него с ужасом — сама мысль об этом внушала ей непреодолимый страх.
— Я не осмелюсь, — вся трепеща, произнесла она. — Я не осмелюсь даже заикнуться о том, что мы с тобой тайно встречались.
Ронни раздраженно вздохнул и задумался. Джуди смотрела на него, и в ее сердце была боль — она не может всегда быть с ним рядом, не может пригласить его к себе домой и представить дедушке как своего любимого, как делают девушки во Франции и в Англии. Да, она многое узнала за этот год, что проучилась во французской школе, — она смотрела английские фильмы и увидела, как могла бы жить, не забрось ее судьба на этот остров, где власть родителей была столь сильна, что даже юноши подчинялись ей. Конечно, они уже начали потихоньку освобождаться от этой власти, и Джуди видела по телевизору, как молодые люди смело высказывались за то, чтобы им было дано право самим решать свою судьбу, но на Востоке традиции ломаются медленно, и Джуди чувствовала, что пройдут еще долгие годы, прежде чем кипрские юноши и девушки смогут свободно встречаться друг с другом и выбирать себе спутника жизни по сердцу.
— Если ты не разорвешь помолвку, — наконец произнес Ронни, — мы ничего не сможем сделать.
— Ничего? — Ее глаза вновь наполнились слезами, и она смахнула их рукой. — Но, Ронни, если ты меня любишь…
— Да, я тебя люблю — разве я не говорил тебе об этом, Джуди? — Он всплеснул руками. — Но, дорогая моя, как же я смогу помочь тебе, если ты не хочешь помочь самой себе?
— Наверное, — прошептала Джуди, немного помолчав, — я хочу от тебя невозможного.
Он внимательно посмотрел не нее:
— Чего же?
Она с трудом проглотила комок в горле.
— Я думала, что, если… если л-люди действительно любят друг друга, они п-пытаются найти какой-нибудь выход.
Ей трудно было произнести эти слова, поскольку ей показалось, что на Ронни не произвело особого впечатления то, что она ему уже сказала. В романах, которые ей удалось прочитать, и в фильмах, которые она посмотрела, влюбленные часто встречались с препятствиями, но они вместе боролись за свою судьбу, за то, чтобы в конце концов обрести счастье.
— Ты считаешь, что, если я не пытаюсь спасти тебя от этого брака, значит, я тебя на самом деле не люблю, правда?
Ронни посмотрел на нее с таким укором, что слова замерли у Джуди на языке. Его голубые глаза сузились, а над переносицей появилась складка, которую не могла скрыть прядь русых волос, упавшая на лоб.
— Я могу сказать то же самое и о тебе, Джуди, — с упреком произнес Ронни. — Все зависит только от тебя. Никто не может заставить тебя выйти замуж за Криса… и если ты такая безвольная, что безропотно позволишь ему отвести себя под венец, то ты будешь жалеть об этом всю свою жизнь.
Вечером, сидя за столом вместе с дедушкой и Крисом, Джуди никак не могла выбросить последние слова Ронни из головы. Он был, конечно, прав. Если она выйдет замуж за Криса, то будет жалеть об этом всю жизнь, но как же ей избежать свадьбы? Когда они сидели во внутреннем дворике в ожидании ужина, Джуди открывала рот, чтобы сообщить им, что она не хочет быть женой Криса, но слова застревали в ее горле, они просто душили ее. «Как странно устроена жизнь, — думала она, — если бы я выросла в Англии, в родительском доме, я была бы сейчас современной девушкой, уверенной в себе, и никто бы не посмел навязывать мне свою волю». Но она была всего лишь маленькой киприоткой. Застенчивой, и покорной, и до такой степени боящейся этих двух мужчин, сидящих рядом с ней, что не осмеливалась и рта открыть в их присутствии, хотя и понимала прекрасно, что молчанием своим приговаривает себя к жизни рабыни.
Крис разговаривал с дедушкой, а Джуди, как и полагалось благовоспитанной кипрской девушке, хранила молчание и только слушала, но в мыслях у нее был один Ронни. Снова и снова вспоминала она его поцелуй — он поцеловал ее на прощанье. После кафе они отправились на стоянку, где Ронни оставил свою машину, и, усевшись в нее, принялись ждать, когда все машины уедут и они останутся одни. Время тянулось невыносимо медленно, но наконец уехал последний автомобиль, и Ронни смог ее обнять и поцеловать. Но поцелуй не взволновал ее, потому что она все время смотрела в окно, опасаясь, что кто-нибудь подъедет и увидит их. Как ужасно жить на таком маленьком острове — ты не можешь ничего сделать, чтобы кто-нибудь не увидел тебя, а поскольку все здесь друг друга знали, то слухи распространялись очень быстро. Джуди взглянула на Криса, сидевшего напротив нее. Что будет, если он узнает, что она целовалась с другим… От одной этой мысли сердце у нее екнуло и руки дрогнули, отчего нож звякнул о тарелку. Брови ее жениха удивленно поднялись, и Джуди покраснела, но Крис улыбнулся — она поняла, что ее неловкость развеселила его. Как смешно, подумала она, Крис так похож на западного мужчину… и тем не менее сделал ей предложение, как того требуют традиции его страны. Джуди не знала почему, но с первого же взгляда он произвел на нее впечатление мужчины, который женится только по любви.
«Наверное, я слишком романтичная натура, — подумала она. — Но ведь Лефки тоже романтичная, она же училась во Франции и смотрит английские фильмы по телевизору. Надо сходить к ней и поговорить — она ведь тоже до помолвки не видела своего Пола и тем не менее безумно любит его и счастлива с ним».
— Джуди, — оборвал ее мысли голос дедушки. — Ты ничего не ешь, дорогая моя. О чем ты думаешь? О предстоящей свадьбе? — добавил он, и в глазах его мелькнул веселый огонек.
Джуди нахмурилась: почему все всегда считают, что свадьба — это такое романтическое событие? Ведь и в самом деле все так считают — даже если бедная невеста идет в церковь по принуждению и в глазах ее стоят слезы, а сердце разрывается от горя, вся деревня все равно делает вид, что молодые любят друг друга.
— Нет, я думаю вовсе не о свадьбе, — ответила она, нимало не заботясь о том, что ее ответ может показаться Крису бестактным. Брови ее жениха вновь слегка поднялись.
— Я вижу, что перспектива стать моей женой не очень тебе по душе, — сухо заметил он.
Джуди взглянула на него с испугом. Интересно, что бы он сказал, если бы она вдруг заявила ему, что любит другого?
— Я думаю, что мне еще рано выходить замуж, — тихо ответила она.
— Но тебе ведь уже семнадцать с половиной, — вставил дедушка. — Ты уже созрела для брака. Девушки к этому времени обычно уже бывают готовы к замужеству.
Готовы… созрела. Ей стало плохо от этих слов. Ронни никогда бы не употребил таких выражений, он был более деликатным, но для киприотов половая жизнь была основой брака. Браки по любви заключались на Кипре крайне редко, и, даже если случалось, что супруги испытывали друг к другу любовь — которая всегда возникала только после свадьбы, — мужчина, тем не менее сохранял свои интересы, которые не имели ничего общего с интересами жены.
— А не могли бы мы отложить свадьбу еще на год? — начала было Джуди, глядя на Криса и думая о том, что, может быть, было бы лучше остаться с Крисом наедине и попросить его отказаться от брака с ней. Но дедушка ни за что не согласился бы оставить их одних, так что нечего об этом и думать. Если бы Крис захотел остаться с ней наедине, ничто бы не смогло остановить его. У него такой твердый и решительный подбородок, а эти линии, тянущиеся от носа к уголкам рта, — все это говорит о том, что он привык властвовать. А как он убежден в своем превосходстве над другими людьми! Он представительнее дедушки, подумала Джуди, а как надменен и уверен в себе! Наверное, его надменность и чувство превосходства проистекают из того, что он богат, а может быть, он просто гордится своей красотой и высоким ростом. К ней Крис, однако, всегда относился с каким-то небрежным покровительством, он вел себя ровно и не проявлял никаких чувств, но сегодня за ужином Джуди поймала на себе его взгляд, в котором прочитала выражение веселой снисходительности, словно была неразумным ребенком.
