Так что, если кто не любит мои книги, может винить за мое творчество Мариана Эйле.
Он же впихнул меня в издательство «Чительник».
— Я насчет тебя уже переговорил, — озабоченно сообщил он. — Только вот оденься похуже, что ли, а то еще начнут говорить, что Мариан интересуется барышней, а не ее творчеством. Уж ты, пожалуйста, выгляди поплоше.
Требование я выполнила на совесть. В «Чительник» я отправилась после работы, в вытертой юбке, перепачканной графитом, в старой блузке, на которой вроде бы даже не хватало пуговки, в сандалиях на босу ногу, растрепанная, ненакрашенная, с блестящим носом, в руках авоська с зеленью, картошкой и хлебом.
Встретились мне там существа, за спинами которых ласково шелестели ангельские крылья: пани Борович и пани Шиманская — божества, которые на нашей грешной земле вообще не встречаются. Они приняли меня, как богиню, и велели дописать продолжение.
Первая часть «Клина» оказалась слишком длинной для повести и слишком короткой для романа. Требование написать продолжение сперва меня крепко озадачило, но тут вмешалась «Цинга».
С Анджеем, мужем моей золовки Ядвиги, я время от времени сотрудничала. Вернее, помогала ему, чертить ведь я умела, подручную работу выполняла на пятерку. Не помню, что он тогда проектировал, во всяком случае, именно в разгар наших совместных трудов появилась «Цинга».
Поначалу раз в несколько дней, потом ежедневно, а то и несколько раз на дню раздавался телефонный звонок и мужской или женский голос напряженно спрашивал:
— Цинга? Цинга?
Поначалу и Ядвига, и Анджей вежливо отвечали: вы ошиблись номером. Потом звонки начали их бесить, и отвечали они уже не столь вежливо или сразу вешали трубку. Потом дошло до вульгарных скандалов. Не помогало, «Цинга» продолжала надоедать. Однажды смертельно усталый Анджей взял трубку.
— Цинга? — вежливо осведомился женский голос.
— Да, цинга, — покорно согласился Анджей, у него уже не хватало сил скандалить.
— Кто говорит?
— Владислав Ягелло.
— Дорогой пан Владечек! — обрадовалась дама. — Это Ядвига! Нам необходимо срочно увидеться!
Это заявление Анджея просто нокаутировало.
— Сами понимаете, — потом объяснял он нам, — звонит мне королева Ядвига, хочет встретиться, ну как я откажу царственной особе?
Стряхнув оторопь, он условился с таинственной дамой на шесть вечера в кафе «Стильное». Увы, Анджей перепутал время, прибежал к семи, дамы, разумеется, не застал, а я с трудом простила ему такое разгильдяйство.
А Цинга продолжала трезвонить, пришлось общими силами решать, наябедничать ли на нее в милицию? Черт знает, что это такое, вдруг это пароль у преступников, пусть голова болит у компетентных органов. Милиция информацию оприходовала, поблагодарила, попросила дать согласие на прослушку телефона, мы его дали с энтузиазмом, зато Цинга вдруг замолчала, как ножом отрезало.
Никакой информации на эту тему нам не дали, и мы по сей день пребываем в неизвестности, что это было? Поэтому я с полным правом могла воспользоваться этой историей по своему усмотрению.
Книгу я дописала до конца, отнесла в издательство, договор уже был подписан раньше, и мое творение ушло в печать. Я шагала по улице Вейской в направлении Сейма с глуповато-блаженной улыбкой на лице. Я достигла основной жизненной цели!.
Цель целью и книга книгой, а в «Блоке» на моей шее висели не только Гурце, но и люблинская онкологическая больница.
Поджимали сроки, и, работая над проектом в Гурцах, три недели я выдержала совсем без сна. Моя мать в это время выдавала какие-то странные фразы: когда я приходила за детьми, она встречала меня со скорбной миной и доверительно сообщала:
— Ты знаешь, ведь алкоголизм излечим…
Я целиком и полностью соглашалась, мол, да, излечим, но тему не развивала из-за отсутствия времени.
На следующий день мама продолжала тему:
— Знаешь, алкоголизм надо все-таки лечить…
Ясное дело, надо. Я соглашалась с ней, забирала детей и ехала домой. Вскоре у матушки на нервной почве разболелась печень. Только через несколько лет я узнала, в чем было дело. Мой Ежи являлся к бабушке и небрежно сообщал:
— Мать снова утром пришкандыбала вдрызг пьяная…
Я действительно частенько возвращалась домой под утро — это факт. Дома мылась и снова отправлялась на работу. Иногда удавалось часок подремать. Алкоголь я, естественно, не употребляла, но мама считала, что я изо дня в день валяюсь по всем канавам от центра до Мокотова.
— Боже мой, зачем же ты плел такую чушь?! — в ужасе спросила я своего Ежи, когда тайна открылась.
— А откуда я знал, что она мне поверит? — огрызнулся оболтус без всякого раскаяния.
Я отправилась в дом культуры в Пётркове Трыбунальском. Прежде я никогда в этом городе не бывала и, чтобы выбраться с вокзала в город собиралась просто пойти за толпой пассажиров, а потом уж спросить дорогу. Застопорило меня сразу же: люди никуда не двигались, стояли там же, где сошли с поезда.
— Простите, а как выйти в город? — обратилась я к прохожему.
— Выйти вообще нельзя, пока стоит поезд.
Я заволновалась:
— А долго он простоит? Дождь начинается…
— У нас есть зонт, — заметил попутчик, стукнув закрытым зонтиком по асфальту.
Только тогда я посмотрела, с кем имела честь беседовать. Очень интересный мужик, черноволосый, внешность одновременно демоническая и вместе с тем приветливая.
Поезд уехал, и люди двинулись к выходу с вокзала. Мужчина с зонтом шел рядом. Он знал Пётрков, и сообщил мне, что покажет Дом культуры. По пути я узнала, что живет он в Варшаве, а в Пётркове у него брат, к которому он ездит играть в бридж. Впечатление он на меня произвел хорошее, мне и в голову не пришло, что передо мной бабник и соблазнитель экстра-класса.
Так я познакомилась с Дьяволом, которого на самом деле звали Войтек. Он пригласил меня на чашечку кофе, мы поболтали, и тут выяснилось, что он прокурор. Наверное, от меня даже искры посыпались, так я воодушевилась. Боже мой, прокурор, это же бесценный для меня человек! Я уже подумывала о новом романе. «Клин клином» был в печати, после завершения книги чего-то мне в жизни стало не хватать, и пустоту надлежало чем-то заполнить. Детективные сюжеты бурлили во мне, а тут прокурор — просто подарок Провидения!
Охмурял он меня с таким жарким энтузиазмом, что долго стараться ему не пришлось. Меня слегка беспокоили мои дети, но у них восторжествовало чувство справедливости. У отца другая жена, значит, мать имеет право на другого мужа.
Выходить замуж я не собиралась, официальный брак сидел у меня в печенках, лучше гражданский брак. Войтек поселился у меня, мы стали официальной парой, и началась цыганочка с выходом.
