Франсин повернула ручку одной из дубовых дверей, расположенных вдоль коридора, и с облегчением обнаружила, что она не заперта.
— Благодарю тебя, Господи, — прошептала она и быстро проскользнула в комнату, осторожно закрыв за собой дверь. Она надеялась только на то, что Личестер потерял из виду ее лиловое платье еще до того, как смог заметить, куда именно она повернула.
Франсин не стала закрывать дверь на щеколду, так как побоялась, что он услышит характерный лязг металла, и, затаив дыхание, прижала ухо к деревянной панели.
В комнате было тихо; вдруг в этой тишине она явственно услышала тихий плеск воды. Звук доносился откуда-то сзади. Женщина почувствовала, как от страха по спине пробежал холодок.
«Господь милосердный, Отец наш небесный…»
В комнате был еще кто-то.
Почему она раньше не вспомнила о том, что вчера в этом вечно пустующем крыле дворца с совершенно беспорядочной планировкой отвели комнаты для шотландских эмиссаров?!
Осторожно повернув голову, она посмотрела через плечо и увидела большую кровать. Постель была смята. Слава богу, на кровати никого не было. Возле стены стоял резной комод орехового дерева, на нем серебряный таз, а рядом мужские бритвенные принадлежности. Меч и длинный кинжал в ножнах лежали на кресле, стоящем возле кровати. На скамью у подножия кровати с балдахином был брошен красно-черный плед.
Красно-черный плед…
Такие пледы носят те, кто принадлежит к клану Мак-Ратов. Она, к своему большому удивлению, только вчера узнала об этом.
То, что ее найдут в спальне шотландского горца, еще не самое страшное из того, что может случиться. Куда страшнее, если это будет английский маркиз, который сейчас разыскивает ее в дальнем конце коридора. Застав ее в комнате с другим мужчиной, маркиз не успокоится до тех пор, пока не убьет его. А заодно, может быть, и ее.
Прижав руку к груди, Франсин повернулась. «Нужно осмотреть всю спальню. Может быть, это поможет мне понять, кто здесь обитает», — подумала она.
Возле противоположной стены стоял гардероб. В нем находилась мужская одежда и военное снаряжение. Возле гардероба был большой камин.
Горевший в нем огонь отбрасывал розоватые отблески на камни дымохода. Прочная ширма стояла так, что задерживала тепло, исходящее от огня.
Франсин снова услышала плеск воды и, повернувшись, посмотрела на ширму, обтянутую узорчатой шелковой тканью. Ей вдруг стало так смешно, что она даже прижала к губам ладонь, чтобы не расхохотаться. Казалось, что, попав в такую ужасную ситуацию, она должна чувствовать себя оскорбленной и униженной, но именно вопиющая возмутительность этой ситуации и вызвала смех.
Женщина оказалась в довольно постыдном и вместе с тем комичном положении. Такое ей не могло присниться даже в самых кошмарных снах.
Она кому-то помешала принимать ванну.
И это мужчина.
Судя по всему, кто-то из Мак-Ратов. Но кто именно? Кто сейчас нежится в ванне, наполненной горячей мыльной водой?
Из-за ширмы донесся раздраженный окрик:
— Я забыл это чертово полотенце. Дай его мне, слышишь, парень?
Франсин поняла, что мужчина услышал, как она вошла.
Шотландский лейрд не знал, кто сейчас находится в его комнате, а женщина сразу вспомнила, кому принадлежит этот сердитый баритон.
Она не осмелилась ответить и прижала ухо к дубовой панели. Через закрытую дверь послышались приближающиеся шаги — гулкий стук сапог по вымощенному плиткой коридору. Личестер шел очень быстро. Если она сейчас выйдет из комнаты, то столкнется с ним.
Кинрат, наверное, принял ее за своего слугу. Потеряв терпение, он крикнул еще громче:
— Родди, брось мне полотенце. Оно висит возле кровати.
Оглядев комнату, Франсин увидела полотенце на столбике кровати.
Прокравшись на цыпочках в другой конец комнаты, она схватила полотенце и осторожно перебросила его через ширму. Поздравив себя с таким точным броском, женщина прошла обратно к двери и снова приложила ухо к полированному дереву.
Франсин услышала, как Личестер бегает по коридору то в один конец, то в другой. Казалось, он, боясь потревожить тех, кто живет в этих многочисленных комнатах, никак не может решиться постучать в дверь.
— И от кого же мы прячемся? — произнес низкий мужской голос возле самого уха Франсин.
Испуганно обернувшись, она увидела, что рядом с ней стоит граф Кинрат. Точнее, возвышается над нею. И Франсин, даже не задумываясь над тем, что делает, подняла руку и, прежде чем он успел что-либо сказать, зажала ему рот.
— Ш-ш-ш! Тихо! — хриплым шепотом приказала она.
Фрейлина вела себя настолько уверенно и дерзко, что у графа от удивления загорелись глаза. Он даже не попытался убрать ее руку со своих губ и молча усмехнулся, выражая тем самым свое согласие. Набравшись смелости, он накрыл своей рукой руку Франсин и поцеловал ее ладонь. Она моментально отдернула руку.
— Что вы… — все так же шепотом пробормотала дама, но, посмотрев на него, от изумления не смогла больше вымолвить ни слова.
Господи, сохрани и помилуй!
Он был почти голым.
То полотенце, которое она перебросила за ширму, граф наспех завязал на своих узких бедрах. На его обеих мускулистых руках, между локтем и плечом, были нарисованы тушью или краской какие-то непонятные узоры, напоминающие экзотические браслеты. Эти таинственные надписи, видимо, обладали магической силой. Она знала, что он участвовал во многих морских сражениях, но на его груди не было ни одного, даже самого маленького, шрама.
Франсин осторожно отступила назад и, оторвав взгляд от обнаженного торса мужчины, подняла голову и посмотрела ему в глаза. В них светилось любопытство.
Было ясно, что ее неожиданное появление в его спальне почему-то не удивило шотландца. Он, совершенно не смущаясь, стоял перед ней, как какой-нибудь грозный военачальник перед строем; выпуклые, накачанные мускулы его груди, рук и ног были совершенно обнажены, непристойно и варварски демонстрируя мужскую дикость и силу.
Она где-то читала, что в давние времена шотландцы отправлялись на войну абсолютно голыми. Только красили лица голубой краской и на шеи вешали языческие амулеты. По какой-то странной иронии на шее у Кинрата тоже висел медальон на золотой цепочке. Однако увидеть, что на нем было изображено, она не смогла, так как его закрывали густые рыжевато-каштановые волосы, которыми была покрыта грудь горца. «Господи, пусть лучше на нем будет изображен лик какого-нибудь святого, а не магические письмена», — подумала она.
Франсин почувствовала, как ее щеки заливает румянец. Несмотря на то что она была смущена тем, что ее поймали в его комнате, куда она вошла без приглашения, женщина поняла, что еще немного и она захохочет как ненормальная. Радость, светившаяся в его глазах, и тот факт, что он не предпринял ни единой попытки прикоснуться к ней, хотя и наклонился немного ближе, чем нужно, убедили ее, что бояться нечего. По крайней мере в настоящую минуту.
