Затылок Франсин лежал на ладони Лахлана, а она разглядывала его лицо, восхищаясь совершенством черт. Они были классически четкими, словно выточенными из камня умелым мастером, волевыми и невероятно красивыми. Густые рыжевато-каштановые ресницы и брови оттеняли яркую зелень глаз, и поэтому те казались глубже. Умные, они, похоже, видели ее насквозь и могли читать ее бессвязные мысли.
Это были проницательные глаза волшебника и чародея.
Интересно, он уже понял, что она еще ни разу в жизни не испытывала ничего подобного? Понял, насколько она неопытна в любовных делах?
— Я… Вы… — задыхаясь, прошептала она, пытаясь подобрать слова, которые выразили бы степень ее смущения и растерянности.
— Это правда, красавица, — сказал он тихим, нежным голосом. — Ты и я. Мы с тобой вместе сотворим чудо.
Очарованная непонятным смыслом этих слов, произнесенных с ужасающей ее фамильярностью, Франсин все же пыталась побороть удивительные ощущения, которыми вдруг наполнилось ее тело. Постепенно замедляя свой бег, время, казалось, остановилось. Она представила, что лежит в объятиях этого дикаря на его смятой постели. И ей так захотелось этого, что стало трудно дышать.
— Чудо? — спросила она низким, хриплым голосом. — Значит, ты все-таки волшебник? Я с самого начала догадывалась об этом. Ты хочешь наложить на меня заклятие с помощью своих странных и непонятных слов?
Его губы медленно расплылись в улыбке, невероятно нежной.
— Нет, миледи, это вы меня околдовали, — сказал он.
Прерывисто вздохнув, Франсин неожиданно почувствовала аромат леса. После ванны Кинрат был свежим и чистым, от него исходил запах сосновых веток и можжевеловых ягод. Его потемневшие от влаги волосы, которые теперь казались темно-рыжими, были стянуты на затылке кожаным шнурком и заплетены в длинную косу. В свете огня из камина в его ухе поблескивал рубин, такой же экзотический и странный, как драгоценные камни ее веера, привезенного из далекого Китая.
Наклонив голову, он снова поцеловал ее. На этот раз Франсин робко ответила на поцелуй. Погладив широкие плечи, она обняла его за шею и почувствовала под пальцами бьющуюся жилку. Биение было сильным и размеренным.
Не отрывая своих губ от губ шотландца, Франсин застонала от наслаждения. Это был низкий, гортанный звук. Губы шотландца нежно ласкали ее губы, и она закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало ее и не мешало наслаждаться ласками.
Ей начинала нравиться эта интригующая игра, хотя она понимала, что все скоро закончится. В тот самый момент, когда он захочет овладеть ею. Франсин всегда очень осторожно вела себя с мужчинами, не поощряла их и не заводила поклонников. После смерти мужа она довольно неохотно позволяла мужчинам целовать себя, так как знала, что ни с одним из них не ляжет в постель. Господь свидетель, она не собирается выходить замуж во второй раз.
Однако ей пришлось признать, что поцелуи этого долговязого шотландца очень и очень приятны.
Она вдруг почувствовала, как Кинрат гладит языком ее сжатые губы, и удивленно открыла глаза. Она хотела спросить, что он намеревается сделать, но не успела, так как он сунул свой язык прямо ей в рот.
Франсин в ужасе попыталась оттолкнуть его, но он по-прежнему крепко сжимал ее в своих объятиях.
— Что вы делаете? — воскликнула она.
— Что случилось? — спросил Лахлан, удивленно вскинув брови.
Как только она попыталась освободиться, он сразу отпустил ее и отступил назад.
Погрозив ему пальцем, Франсин заявила:
— Я немедленно ухожу отсюда, даже не пытайтесь меня остановите.
Он поднял вверх одну руку, давая ей понять, что не стоит волноваться.
— Не надо так нервничать. Вы сможете уйти, когда захотите. Но позвольте мне сначала осмотреть коридор, — сказал он. — Если кто-нибудь увидит, как вы выходите из моей комнаты, могут возникнуть ненужные разговоры.
Не дожидаясь ее ответа, Кинрат повернулся и пошел к двери. Открыв ее, он выглянул в коридор.
Франсин смотрела на него, словно громом пораженная. От увиденного ей стало страшно, колени задрожали: его широкие плечи и верхнюю часть мускулистой спины покрывала огромная татуировка в виде ястреба с расправленными крыльями.
О боже, ей ни на минуту следовало не забывать о том, кем он был на самом деле!
Ястреб! Чародей Моря!
Ее щеки вспыхнули ярким румянцем от досады и разочарования. Она почти поддалась его любовным чарам, забыв, что он предводитель шотландского клана и обладает огромной магической силой. Он произносил свои таинственные слова таким мягким, завораживающим голосом, что едва не заколдовал ее.
— Я должна уйти. Немедленно, — хрипло прошептала Франсин.
— Думаю, что вам больше нечего бояться, вы можете уйти, миледи, — сказал Кинрат, галантно поведя рукой в сторону двери.
Пряча глаза, Франсин вышла вслед за ним в пустой коридор и, подобрав юбки, помчалась прочь. Прежде чем повернуть за угол, она оглянулась.
Граф Кинрат стоял возле двери, небрежно опершись плечом о деревянный косяк и скрестив на груди руки. Его большое, атлетически сложенное тело было прикрыто одним только полотенцем. На губах играла легкая усмешка. Глядя на то, как светятся его темно-зеленые глаза, можно было подумать, что он не сомневается, что рано или поздно заманит ее в свою постель, и разубедить его в этом никто не сможет.
Господь милосердный! И этот мужчина будет охранять ее во время поездки в Шотландию! Именно ему ей придется доверить свою жизнь.
Возможно, он волшебник и чародей, возможно, он знает много магических заклинаний и ужасных обрядов, но ему никогда не удастся соблазнить Франсин. Она должна остаться вдовой. Слишком многое зависит от этого. Заводить любовника — слишком большой риск. Хотя соблазн велик…
Ее не удастся заманить в ловушку даже предводителю клана шотландских горцев с магическими способностями и внешностью античного бога.
Глава пятая
— Я не представляю, какими соображениями руководствовался король, назначая этого бесчестного пирата и его родственников сопровождающими нашего кортежа во время переезда в Шотландию, — пожаловалась Франсин. — Он выбрал совершенно неподходящего человека.
Оливер Сеймур, пятый герцог Беддигфелд, сидел за столом, удобно устроившись в мягком кресле. Он пригладил рукой копну седых волос и посмотрел на нее спокойным, задумчивым взглядом.
— Я понимаю, вы крайне огорчены тем, что его величество выбрал именно лейрда Кинрата в качестве вашего личного охранника. Однако, моя дорогая, из дипломатических соображений вы должны постараться скрыть ваши чувства к нему.
— Одно я знаю точно: этот человек — пират, — пренебрежительно фыркнув, сказала Франсин.
— Да, англичане считают этого малого пиратом, — признал Оливер. — Однако в глазах своих соотечественников он — отважный капитан капера, великолепно знающий морское дело. Его король выдал ему каперское свидетельство и свидетельство на репрессалию
[7]
, а это, согласно морскому закону, дает ему право нападать на вражеские корабли и захватывать их в плен. Вот уже восемь лет он вместе с двумя своими не менее знаменитыми братьями защищает шотландские корабли от португальских и голландских пиратов, не говоря уже о наших корсарах. Мы как государство тоже занимаемся морским разбоем и нападаем на торговые суда, плавающие по морям и океанам. Кроме всего прочего, Фрэнси, король Джеймс питает к лейрду Кинрату исключительную благосклонность и оказывает ему особое покровительство.
