Граф замолчал, раздумывая над тем, стоит ли рассказывать ей все, что известно об этом деле. Однако его минутное замешательство не прошло незамеченным. Леди Франсин, подозрительно прищурившись, смотрела на него. Догадавшись, что знает не все страшные подробности, она испугалась еще больше. По тому, как исказилось ее лицо, было понятно, что все это вызывает у нее глубокое отвращение.
Собрав всю волю в кулак, Лахлан продолжил свой рассказ.
— Рядом с ее телом нашли мешочек с шотландскими монетами, — сказал он.
— С шотландскими монетами… — повторила Франсин. Казалось, она не поняла, что он сказал. Коснувшись рукой лба, женщина покачала головой, пытаясь оправиться от замешательства. — Я уверена… уверена, что это не ваши люди. Ведь это не их мешок, правда?
— Нет, не их, — резко ответил он. — Я поговорил со всеми до единого и точно знаю, что вечером никто из них даже близко не подходил к кибитке гадалки.
Лахлан не обиделся на Франсин за то, что она усомнилась в честности его соплеменников. Он понимал, что человек, который убил мадам Сибилу, намеренно обставил все так, чтобы подозрение пало на шотландцев.
«Что-то подобное я уже когда-то видел. И тело жертвы лежало в таком же положении, и горло было перерезано так же — от уха до уха», — подумал Кинрат и тут же вспомнил другое преступление. Он вспомнил коварное убийство, которое произошло на его глазах несколько лет назад на пустынном поле боя. Он не стал рассказывать об этом испуганной графине, понимая, что лишние волнения могут довести ее до нервного срыва.
Судя по всему, с мадам Сибилой так жестоко расправились из-за того, что она предсказала им с Франсин счастливую совместную жизнь.
— Вас и ваших родственников арестуют? — спросила леди Франсин. Она подошла к нему ближе и положила свою руку на его. — Вы по-прежнему будете сопровождать нас с Анжеликой, и мы вместе уедем из Грентама?
— У меня проездные грамоты, подписанные двумя королями, — ответил он спокойным, уверенным голосом. — Никто не имеет права нас задерживать. — Он обнял ее и, наклонив голову, прошептал на ухо: — Не волнуйтесь, леди Уолсингхем. Не стоит хмурить свое прелестное личико. Я все время буду рядом с вами на этой чертовой дороге, и мы благополучно доедем до Шотландии.
Лахлан почувствовал, что его кто-то дергает за рукав, и наклонился.
— Мы уезжаем прямо сейчас, лорд Кинрат? — спросила Анжелика жалобным голоском. — Я прочитала все свои молитвы и уже устала ждать. Синьора Грациоли сказала, что мне следует быть более терпеливой, но я, кажется, больше не могу терпеть.
Улыбнувшись этой милой малышке, Лахлан взял ее за руку. Он заметил, что мать и дочь снова надели одинаковые костюмы для верховой езды. На этот раз они облачились в голубой бархат. Маленькие шляпки, слегка сдвинутые набок, украшали их головки с золотистыми локонами.
— Конечно, — успокоил он ее, — мы уезжаем немедленно. Пойдемте со мной, леди Анжелика, я посажу вас на вашего пони.
— Мерлин, — напомнила она ему, радостно засмеявшись. — Моего пони зовут Мерлин.
— Как я мог забыть имя волшебника короля Артура? — пожурил он себя. — Кстати, волшебники — удивительный народ, и я их очень люблю.
Повернувшись к Франсин, он подмигнул ей. Она стояла неподвижно, словно столб, изумленно глядя на него своими огромными глазами. Казалось, она удивилась той чуши, которую он только что сморозил.
«Неужели она не понимает, что я просто подыгрывал девочке?» — подумал Кинрат.
Глава десятая
Ньюарк-на-Тренте
Ноттингемшир, Англия
Франсин посмотрела на Кинрата, который сидел в лодке рядом с ней. Она втайне восхищалась внешним видом графа, однако никогда не призналась бы ему в этом. На нем был шотландский костюм: рубашка желто-оранжевого цвета с кружевными гофрированными манжетами, черно-красный килт, короткие клетчатые чулки и башмаки с пряжками. Легкий ветерок трепал небольшие перья, украшавшие его шапочку (такие головные уборы носили только предводители кланов).
За ними сидел Родди Стюарт, шестнадцатилетний слуга и помощник Кинрата. Он тоже был одет в национальный костюм. Родди управлял рулем, и их небольшое суденышко легко скользило по реке Трент, а попутный ветерок надувал единственный парус.
Небольшой отряд Франсин, состоявший из слуг и вооруженных охранников, прибыл в Ньюарк накануне вечером, немного позже, чем было запланировано изначально. Как только они выехали из Грентама, Кинрат задал сумасшедший темп. Когда Анжелика начала жаловаться на усталость, он посадил девочку впереди себя на своего сильного и выносливого арабского жеребца. На этот раз Франсин не спорила с ним и не жаловалась на то, что он узурпировал власть и сократил время, отведенное для отдыха. Она понимала, что главной и первостепенной его заботой является обеспечение их безопасности.
«Всегда нужно стараться захватить своих врагов врасплох. Пусть они ломают себе голову над тем, что ты собираешься предпринять», — объяснил он, не вдаваясь в подробности, когда они неслись во весь опор по Великому Северному пути к южным воротам города.
Франсин кивнула в ответ. Она так устала, что даже не могла говорить. От ужина, который накрыли в ее личных апартаментах, она отказалась по той же причине. Послушав, как молится Анжелика, Франсин замертво упала на кровать и проспала как убитая до самого утра.
По дороге из Грентама принцессе Маргарет пришлось заночевать в придорожной гостинице, и она прибыла в Ньюарк после полудня.
Люди, столпившись вдоль дороги, приветствовали прибытие принцессы радостными криками. Епископ Линкольн преподнес ей ключи от города. Дети, одетые ангелами, пели «Те Deum»
[11]
, стоя на ступенях городской ратуши. Седовласый священник, тяжело опираясь на свой епископский посох, благословил не только юную принцессу из рода Тюдоров, но и всю ее свиту, состоявшую из более чем пяти сотен знатных джентльменов и дам. В каждом городе, в каждом небольшом поселке, которые располагались на пути следования королевского кортежа, их ряды постоянно пополнялись.
В этот день внимание Франсин было полностью занято огромным мужчиной, который сидел возле нее в лодке. Кинрат, облаченный в свой национальный костюм, больше не казался ей опасным чужестранцем. Теперь она считала его невероятно мужественным и чертовски красивым.
Господь свидетель, ей порой было даже трудно отвести от него взгляд. И не вспоминать прикосновения его нежных губ. И то, как он подхватил ее на руки, прижав ладони к попке, и легко поднял над собой. Он был просто сказочно силен. И она ясно почувствовала, что он хочет ее, — она видела его горящий желанием взгляд.
Когда Кинрат повернулся и посмотрел на Франсин, та улыбнулась ему в ответ.
— Вы не забыли взять ключи от пакгауза? — спросила она радостно звенящим голосом, словно эта радость возникла именно тогда, когда она пристально разглядывала его.
