Сжав руками талию Франсин, он поднял ее и повернул, а потом прижал, такую нежную и изящную, к стене позади них. Он просунул колено между ее ногами, скрытыми мягкими складками платья, и она, скользнув вниз, уселась на его бедро. Под килтом дрожала его затвердевшая, возбужденная плоть.
Она изумленно охнула, когда он заставил ее раздвинуть ноги, но не оттолкнула его. Ее густые ресницы, словно два веера, укрыли глаза, когда она закрыла их, чтобы не видеть его. Женщина словно пыталась отгородиться от него, сделав вид, что его вообще не существует. Однако она не пыталась сопротивляться, отлично зная, что это бесполезно, но и не поощряла его действий. Франсин хотелось все-таки удержать горца на каком-то расстоянии, хотя она и понимала, что это расстояние всего лишь плод ее воображения.
Кинрат чувствовал, как дрожит от возбуждения каждый нерв, каждая клеточка его тела. Ему хотелось овладеть ею прямо здесь, возле стены. Это, черт возьми, не составит никакого труда. Нужно просто поднять ее юбку и нижнюю сорочку и войти в нее. Как можно глубже…
Увидев, как Франсин целуется с теми мерзкими ублюдками, он едва не обезумел от злости. Ему хотелось выпустить пар. Если он сейчас войдет в ее лоно, глубоко-глубоко, то это поможет успокоиться. После той ужасной сцены, которую он только что видел, ему необходимо снять напряжение.
Господи! Ни одной женщине еще не удавалось довести его до такого бешенства. Стоило ему только прикоснуться к ней, как в нем моментально проснулась ревность и злость. От плотской неудовлетворенности заболели яички.
Он ощущал эту боль, даже когда только представлял, как касается ее.
— Посмотри на меня, Фрэнси, — приказал он. В его голосе появились острые и резкие нотки. — Я хочу, чтобы ты точно знала, кто тебя целует. Чтобы ты понимала, какой именно мужчина вызывает в тебе безумное желание, жажду более страстных, более откровенных ласк.
Она открыла глаза. Заглянув в эту ореховую бездну, он увидел, что она все понимает, ощущает это всем своим телом, и в его душе моментально вспыхнул пожар. Пожар страсти, неудовлетворенного плотского желания. Она сжала рукой его косу у самого основания, и ее пальцы запутались в его волосах — совсем как тогда, когда она боялась утонуть. Ее губы слегка раскрылись, и она подняла голову, подставляя лицо для поцелуя.
Лахлан прижался открытым ртом к ее губам. Когда она коснулась языком его языка и осторожно просунула свой дальше, его сердце бешено забилось.
Его ладони медленно заскользили по ее телу, поднимаясь от талии по ребрам до подмышек. Он погладил по бокам ее полные груди, потом слегка отстранился и, наклонив голову, коснулся языком влажной кожи над глубоким вырезом платья. Она тихо замурчала, словно кошка, и выгнулась, подставляя свои груди для поцелуев.
— Я хочу, чтобы ты назвала меня по имени, красавица, — прошептал он.
— Лахлан, — едва слышно выдохнула Франсин, покорно уступая его просьбе. — Лахлан Мак-Рат, граф Кинрат.
Он смотрел на ее губы, когда она произносила его имя, слушал звуки мягкого, нежного голоса женщины, готовой всецело подчиняться мужчине, и чувствовал, как его гнев улетучивается, уступая место неистовому желанию овладеть ею.
Засунув большие пальцы за лиф ее платья, Лахлан нежно, но настойчиво спускал его все ниже и ниже, пока не увидел полностью обнаженные груди. Плотная ткань лифа вытолкнула наверх красивые округлые полушария. Он взял в рот бархатный холмик и пососал его. Услышав ее довольное мурлыканье, перешел ко второму соску.
Обхватив рукой за попку, он приподнял ее и прижал к своему возбужденному естеству. Должно быть, почувствовав, каким твердым и длинным, словно копье, стал его член, она испугалась и, внезапно выгнувшись, попыталась оттолкнуть его. Посмотрев на нее, граф увидел округлившиеся от страха глаза.
Лахлан ничего не знал о покойном муже Франсин, кроме того, что тот был глубоким стариком и перед смертью долго болел. Возможно, и после кончины Уолсингхема у нее не было любовника с таким сильным, мускулистым телом, как у Кинрата. Ее, наверное, пугают внушительные размеры его члена.
— Вы обещали, — взмолилась она, задыхаясь. — Вы дали слово, что никогда не будете применять силу. Никогда не станете домогаться меня.
Ее дрожащий голос отрезвил Лахлана, заставил его прийти в себя. «О-о-о», — едва слышно простонал он, прижавшись лбом к ее лбу.
— Я никогда не обижу тебя, Фрэнси, — сказал он. — Но, черт побери, любимая, больше так не делай. Если я еще раз увижу, как тебя обнимает другой мужчина, то, клянусь, я его убью. Ведь я обещал охранять тебя, оберегать от опасностей.
Глава двенадцатая
Городок Донкастер
Южный Йоркшир, Англия
Против любого яда можно найти противоядие, любые чары можно разрушить, если найти нужное заклинание, уверял ее Фингус Маккей. Во всех волшебных сказках, которые в детстве рассказывал Франсин этот Седовласый старик-сокольничий, героям всегда удавалось снять заклятие, наложенное могущественным волшебником.
Но чтобы найти заклинание, разрушающее действие магии, как правило, требовалось отгадать какую-нибудь немыслимо трудную загадку или совершить героический поступок, такой смелый и отважный, что только самые отчаянные храбрецы могли преодолеть это суровое испытание.
— Когда-то, в далекой древности, девочка, — объяснял Фингус, грозя ей скрюченным пальцем, — в шотландских горах грозный бог-воитель победил в бою огромное чудовище с двенадцатью головами и вымостил дорогу его черепами. Другой герой совершил путешествие в потусторонний мир, чтобы добыть для умирающей принцессы целебное снадобье.
Франсин понимала, что не сможет попасть в мир фей и эльфов, — это сложное и опасное дело ей явно не по плечу. Зато она может попытаться разгадать волшебную загадку. Сначала, конечно, нужно узнать, что это за головоломка, а потом уже отыскать отгадку. И сделать это нужно очень осторожно, чтобы волшебник не догадался о ее намерениях. Если он что-нибудь заподозрит, то сделает так, что она никогда не сможет разгадать его секрет.
— Ваши мысли сейчас где-то очень далеко. — Граф Кинрат ехал рядом с Франсин на своем сильном и выносливом гнедом коне по кличке Араб. — Может быть, вы поделитесь ими со мной?
Вздрогнув от неожиданности, Франсин посмотрела на него и поняла, что последние несколько миль проехала молча, с головой погрузившись в размышления.
— Я думала об отдыхе. О том, что этим вечером нужно хорошенько отдохнуть, — солгала она. — Мне кажется, что Анжелика и синьора Грациоли от усталости едва держатся в седле.
— Мы почти добрались до места, — ответил он бодрым голосом и вытянул вперед руку. — Видите деревья справа от вас? Вот за ними и находятся ворота монастыря Гроба Господня.
Два дня назад они покинули Ньюарк-на-Тренте. Первую ночь путники провели в гостинице «Голубая свинья», находившейся в городке Таксфорд. Там шотландцам, насколько она поняла, удалось поспать всего несколько часов. А Кинрат — она знала это наверняка — вообще не спал.
