Рассеянно улыбаясь, Лахлан посмотрел на свою партнершу — престарелую графиню Суррей, которая выполняла роль дуэньи при принцессе Маргарет. Когда они уезжали из Колливестона, король Генрих препоручил свою старшую дочь заботам графа и графини Суррей. Граф был одним из самых талантливых генералов королевской армии и по совместительству исполнял обязанности государственного казначея Англии.
— Вы сегодня великолепно сыграли гладиатора, сэр, — сказала тучная седовласая графиня, добродушно улыбаясь. — Вы и ваш родственник очень быстро разделались с теми болванами.
— Рад, что представление вам понравилось, миледи, — ответил он, рассеянно оглядывая зал.
Лахлан не мог постоянно держать Франсин в поле зрения. Нужно быть последним идиотом, чтобы покушаться на ее жизнь в этом зале, на глазах у такого количества свидетелей. Даже если кто-то рискнет пойти на такое, то обвинить в ее убийстве Лахлана уж точно не удастся.
Наконец басс закончился. Кавалеры проводили своих дам в дальний конец зала. Лахлан предложил руку графине, у которой рот не закрывался ни на минуту, и отвел ее туда, где находились все дамы. Поклонившись, он поцеловал ее старческую руку.
Вспомнив, как Франсин осыпала его поцелуями, когда закончились бои гладиаторов, Лахлан улыбнулся. Им так и не удалось побыть наедине после того, как они обнимались на глазах у ликующей публики. Что ж, все любят истории со счастливым концом.
Он с нетерпением ждал наступления ночи, когда они наконец останутся вдвоем. «Я начну с того самого места, на котором мы остановились. С тех чудесных, восхитительных поцелуев», — думал он.
Кинрат решил найти графиню и, повернувшись, увидел, как Личестер подошел к ней и поклонился, приглашая, судя по всему, на следующий танец.
Лахлан не рассказал Франсин о своих подозрениях насчет Личестера. Он был уверен, что экспромт с его участием в гладиаторских боях устроил именно маркиз. Ему очень хотелось отшвырнуть Личестера в сторону и самому пригласить ее на танец. Однако если он затеет ссору с этим трусливым негодяем на глазах у принцессы из рода Тюдоров и всей английской знати, то об этом в скором времени станет известно в Эдинбурге. Лахлану не хотелось расстраивать короля Джейми накануне его свадьбы.
Решив подождать, пока закончится танец, Лахлан подошел к Колину. Его рыжеволосый кузен посмотрел на него невидящим взглядом — судя по всему, он был погружен в собственные мысли — и возобновил наблюдение. Он весь вечер не сводил глаз с леди Пемброк, которая отчаянно флиртовала с другими мужчинами.
— Не робей, парень, — подбодрил его Лахлан. — Пригласи ее на танец. Вспоминая ее истерические рыдания там, на арене, я могу с полной уверенностью утверждать, что один танец она тебе уж точно подарит.
Колин пожал плечами.
— Кто знает, что взбредет ей в голову? Красивые женщины капризны и непредсказуемы. Мне не хочется добровольно класть голову на плаху, чтобы ее потом отрубили на глазах у всего английского двора.
— Если мужчина говорит, что знает, о чем думает прекрасная дама, то он просто круглый дурак, — засмеялся Лахлан.
Эллиот Броум изо всех сил старался унять свой гнев. Танцуя с Франсин брендл, он даже не пытался заговорить с ней, понимая, что легкой, непринужденной беседы не получится. Он так надеялся, что этого ублюдка прикончат, но его ожидания не оправдались, и шотландец остался живым и невредимым. Эллиот чувствовал, что этот негодяй сейчас наблюдает за ним. Наблюдает и ждет удобного момента, чтобы отомстить.
— Тебе понравился сегодняшний спектакль? Я имею в виду бои гладиаторов, — спросил Личестер, пытаясь говорить спокойно и учтиво.
Он надеялся, что она не догадывается о том, что именно он организовал покушение на Кинрата. Пристально вглядываясь в ее глаза, маркиз пытался увидеть в них хотя бы малейшую тень сомнения.
Всякий раз, оставаясь с ним наедине, Франсин превращалась в ледяную статую. От нее веяло равнодушием и холодом. Ах, как же ему хотелось разбить этот извечный лед на мелкие кусочки! Когда они поженятся, он займется ее воспитанием. Он покажет ей, как следует вести себя примерной жене, которая должна во всем подчиняться мужу, выполнять все его желания и удовлетворять все потребности. Господь свидетель, она никогда не посмеет сказать ему «нет».
Эллиот украдкой разглядывал ее. Глубокий вырез платья приоткрывал большие, округлые груди, которые скоро будут принадлежать ему, и он сможет делать с ними, что захочет и когда захочет. Всякий раз, думая о том, как Матиас прикасался к ней своими скрюченными старческими пальцами, он вздрагивал от отвращения.
— Мне бы очень хотелось увидеть, как этого мерзкого шотландца разрубают на куски, — гневно проворчал Эллиот. Он больше не мог скрывать свою ненависть к Кинрату.
Франсин была шокирована тем, с какой злостью он произнес эти слова. Повернувшись, она посмотрела на него пристальным взглядом.
— Думаю, что именно это и собирались сделать те наемники, которые вышли на арену, — сказала она.
Эллиот сразу пожалел о своей несдержанности. Ему очень не хотелось, чтобы графиня догадалась о том, что это он нанял тех головорезов, которые потерпели такое сокрушительное фиаско. Пусть это случится позже. Когда они уже будут крепко связаны узами законного брака.
— Тот, кто подсунул отравленное вино цыганским акробатам и вместо них выпустил на арену шайку идиотов, должен быть строго наказан, — добавил он.
Ему стоило большого труда произнести эти слова. Они, словно ком, застревали у него в горле.
— Что ты знаешь об этих парнях, Эллиот? — Голос Франсин был спокойным, но он почувствовал, как ее пальцы сжали его руку.
— Ничего, — раздраженно бросил маркиз, — кроме того, что эти бандиты — глупцы и трусы.
Казалось, что ее карие глаза, обрамленные густыми, длинными ресницами, видят его насквозь. Франсин всегда была для Эллиота загадочной и непостижимой. Он не знал, как вести себя с ней. Для женщины она была слишком умной и сообразительной. Иногда ему казалось, что она смотрит на него свысока, словно на жалкого недоумка. В такие моменты он чувствовал себя крайне неловко.
Даже после того, как он изнасиловал ее сестру Сесилию, Франсин вела себя так, словно ничего не случилось. Она делала вид, что понятия не имеет, кто совершил это преступление, да и что это вообще имело место быть. Он долго ждал, волнуясь и мучаясь от неизвестности, однако никто из их семейства не проронил ни слова. Даже ее могущественный и влиятельный супруг Уолсингхем.
Эллиот думал, что Матиас Гренвилль приедет в замок Уорвик с шерифом и обвинит его в изнасиловании. Он надеялся, что ему удастся вызвать этого старого дурака на дуэль. Ему очень хотелось сделать Франсин вдовой через два месяца после свадьбы. Он просто сгорал от нетерпения.
Позже Личестер понял, что Сесилия, скорее всего, никому, включая и горячо любимую сестру, не рассказала о своем позоре. Она молчала до последнего дня и унесла эту тайну с собой в могилу.
