Колин кивнул. Наклонившись, он сказал несколько утешительных слов леди Диане, которая весь день ходила за ним как пришитая, и в сопровождении Дункана Стюарта и Алекса Кемерона быстро вышел из зала.
Франсин, Лахлан, все его родственники и друзья прошли в противоположный конец тронного зала. За ними с перекошенным от злости лицом шел Личестер, сжимая рукоять своего меча.
— Подойдите ко мне, — сказал король Джеймс, кивком головы указав на английского маркиза. Он говорил спокойным, бесстрастным голосом, в котором слышались нотки недовольства. — Объясните, почему вы ворвались сюда, нарушив наше свадебное торжество.
Личестер неподвижно стоял перед королем, с презрением и злобой взирая на окружающих.
— Когда мы вернемся в Англию, леди Уолсингхем станет моей женой, — сказал он. Его голос дрожал от гнева и одновременно торжества. — Леди Анжелика, которую все считали ее дочерью, на самом деле является дочерью ее сестры Сесилии, которая умерла во время родов в Неаполе. Так как все мы — подданные английской короны, то я требую, чтобы это дело передали на рассмотрение в суд Нортумберленда или лично королю Англии.
— Это правда? — спросил король Джеймс, посмотрев на Франсин.
— Нет, — ответила она, чувствуя, как лихорадочно бьется ее сердце. Женщина сцепила руки в замок, чтобы они не дрожали, и пыталась сдержать слезы, которые застилали ей глаза. — Анжелика — моя дочь. Мы с маркизом не помолвлены. Я не давала ему никаких обещаний.
— Я прошу позвать моего кузена, герцога Нортумберленда, чтобы он подтвердил, что я говорю чистую правду, — сказал Эллиот Броум. Его голос разнесся звонким эхом в переполненном людьми зале.
Король Джеймс посмотрел на лорда Гарри Перси, который подошел к своему кузену, стоявшему возле тронного возвышения.
— Что вы скажете, ваша светлость? — спросил король. — Кто здесь говорит правду, а кто лжет?
— Я думаю, что это чисто английское дело, и его нельзя рассматривать, руководствуясь шотландскими законами, — ответил Нортумберленд. — Законность претензий маркиза Личестера должен установить суд магистрата Северного Йоркшира.
— Подождите! — крикнул Лахлан. — В этом споре участвуют не только английские подданные.
— Как такое может быть? — удивленно спросил король.
Лорды и леди наклонили головы, чтобы не пропустить ни одного слова из того, что скажет Кинрат.
— Леди Уолсингхем беременна. Это мой ребенок, а значит, он — шотландский подданный, — сказал Лахлан. — До тех пор, пока не родится младенец, леди Уолсингхем должна оставаться в Шотландии. Только так я смогу защитить свои права и права моего ребенка. Гак как маркиз не может доказать законность своих притязаний на леди Анжелику, то девочка должна остаться с матерью. Мать и дочь очень похожи, это видно с первого взгляда.
Король Джеймс постукивал пальцами по подлокотнику кресла. Он снова посмотрел на английского маркиза.
— Какие доказательства вы можете представить в подтверждение того, что эта девочка — ваша дочь? — спросил он.
Лицо Личестера, покрытое густой черной бородой, побагровело от злости.
— Ее няня сказала мне об этом. Она присутствовала при рождении ребенка, — сказал он.
— Тогда приведите сюда эту женщину, чтобы она подтвердила ваши слова, — сказал король, откинувшись на спинку кресла.
Взбешенный Личестер крепко стиснул кулаки.
— Синьора Грациоли недавно умерла, — сказал он. — Произошел несчастный случай. Она упала и ударилась головой.
Франсин тихо вскрикнула.
— О боже! Эллиот, ты убил Люсию?! На глазах у Анжелики?!
Повернувшись к Франсин, Личестер посмотрел на нее глазами, полными раскаяния.
— Я не хотел этого. Ты же знаешь, Фрэнси, что я никогда не смог бы намеренно ударить няню на глазах у девочки.
Король Джеймс снова посмотрел на Нортумберленда.
— Вам об этом что-нибудь известно, ваша светлость?
Гарри Перси посмотрел на трех великанов-братьев, которые стояли плечом к плечу, положив руки на эфесы своих мечей. Потом перевел взгляд на своего кузена, который, сгорая от нетерпения, ждал помощи от своего могущественного родственника.
— Ничего, — резко сказал герцог Нортумберленд. — Я ничего не знаю об этом деле.
— В таком случае будем считать, что мы решили этот спор, — объявил Джеймс. — Так как двое из тех, кто имеет непосредственное отношение к этому делу, являются нашими подданными, а именно, младенец, находящийся в утробе матери, и его отец, то этот спор должен быть решен в соответствии с законами Шотландии. Леди Уолсингхем и ее дочь останутся в Шотландии до тех пор, пока не родится ребенок, после чего он будет передан его настоящему отцу, лейрду Кинрату.
— Подождите! — крикнул Личестер. — Я английский дворянин и поэтому имею право вызвать своего оппонента на поединок.
Король Джеймс посмотрел на Лахлана.
— Что скажете, лейрд Кинрат? — спросил он. — Вы согласны решить это дело с помощью оружия?
— Согласен, — ответил Лахлан, не раздумывая.
— Замечательно! — воскликнул король Джеймс. — Я объявляю дуэль между маркизом Личестером и графом Кинратом. Драться они будут на мечах. Поединок начнется немедленно. Победитель заберет леди Уолсингхем и ее дочь, леди Анжелику, в свой дом. Эта дама станет его женой перед Богом и людьми после того, как над ними совершат обряд венчания, а девочка — его законной дочерью.
— Ты не можешь драться, — прошептала Франсин, схватив Лахлана за рукав. В ее глазах застыл ужас. — Ты серьезно ранен.
Обняв любимую за плечи, тот привлек ее к себе.
— Послушай меня, — тихо сказал он. — Я обязательно буду драться. Я смогу победить. Я хочу, чтобы во время поединка ты стояла рядом с леди Эммой. Я не знаю, чем закончится этот бой — всякое, конечно, может случиться, — но мои братья смогут защитить тебя.
— Нет! — закричала она, побледнев как полотно. — Я тебя не пущу. Ты ранен. Твои ребра еще не срослись. Они опять могут сломаться и проткнуть тебе легкие. — Графиня расплакалась. — Он убьет тебя. Я… я уеду вместе с Эллиотом. Ты должен отпустить меня с ним.
Лахлан поцеловал ее в лоб.
— Дорогая моя девочка, — нежно сказал он и сделал знак своей матери, чтобы та увела Франсин.
Когда леди Эмма подошла к ней, Франсин, резко повернувшись, схватила Рори за рукав.
— Может быть, вы выйдете на поединок с Личестером вместо него? Или ваш брат, — взмолилась она.
— Конечно, могу, — спокойно ответил Рори. — Однако Лахлан хочет сам уладить это дело. И я с ним согласен. Драться должен именно он.
Франсин посмотрела на короля.
— Ваше Величество, я не хочу, чтобы меня защищал граф Кинрат. Я, как дама, из-за которой разгорелся этот спор, имею право выбрать рыцаря, который будет драться за меня.
