Эден надолго замолчала.
Наконец она остановила грузовичок, и подруги под ледяным дождем со снегом поспешили внутрь магазина «Алекс Джоунз». В витринах первого этажа стояли манекены, одеждой напоминая Мередит, вот только они были безголовыми и сделанными из белой пластмассы. Дюжины маленьких Мерри в спортивных майках и блузках, в длинных топиках и слаксах, в мешковатых свитерах и джемперах. Манекены стояли над прозрачными емкостями из акрилового пластика, в которых аккуратно была сложена одежда в стиле Мередит.
Эден выбрала гофрированную мини-юбку темно-бордового цвета и блузку в серо-бордовую клеточку. — Примерь это, — предложила она Мэллори. — Все эти складочки… Я буду выглядеть как Мередит. — Иногда ты выглядишь просто ужасно. — Большое спасибо! — Тебе не кажется, что Мередит — очень симпатичная девочка? У нее есть стиль. — Мне кажется, что моя сестренка одержима всем, что имеет хотя бы отдаленное отношение к любой из частей ее драгоценного тела. Мередит даже нижнее белье подбирает под цвет одежды, Эден… Хотя, может, я и ошибаюсь. В последнее время она утверждает, что подбирать все одного цвета уже не модно. — А как по мне, подбирать нижнее белье по цвету даже прикольно, — рассмеявшись, заявила Эден. — Не то чтобы я сама страдала такой фигней… Мне все равно некому его показывать. — Помедлив, она добавила: — Ты спросила, что мне дало то, кем я стала. Уважение. Силу. Даже взрослые смотрят на меня снизу вверх. В пятнадцать лет это было прикольно, но после того, как я познакомилась с Джеймсом… Мэллори послушно натянула на себя очередную выбранную Эден юбку. Отдаленно она походила на балетную пачку, сшита была из легкой шерсти и доходила до середины голени. В ней Мэлли сама себе казалась темным цветком. Девочка старалась, чтобы ее лицо оставалось спокойным и заинтересованным в происходящем. Как будто можно испытывать хоть какой-то интерес к широкому вязаному свитеру черного цвета и блузке в серую и красную полоску, которые Эден выбрала в качестве достойного дополнения к юбочке. Вот только… вот только ее сердце громко стучало от радости. Если Джеймс уедет прежде, чем Эден закончит школу, у подруги будет достаточно времени, чтобы отправиться учиться в университет. На этом, возможно, их роману придет конец. Подруга избежит грозящей ей опасности, по крайней мере, на время… Она будет одинока, но в безопасности. И Джеймсу тоже ничего не будет угрожать. При мысли о том, что его защитница, белая пума, является в то же самое время самой реальной для него угрозой, Мэллори стало не по себе. Почему Эден идет на риск, прекрасно понимая, что может навредить любимому даже без того, чтобы приложить к этому руку… вернее, лапу? Понимает ли Джеймс, что ему ужасно не повезло уже в тот миг, когда он впервые увидел Эден? Вот только она никогда не ранит, не убьет Джеймса — даже если он станет невольным свидетелем ее превращения. Нет… ни за что… Мэлли и представить себе такого не могла! Она повернула голову и посмотрела на красивую высокую девушку, которая невозмутимо шагала рядом с ней. Несмотря на все то, что она знала, было почти невозможно поверить, что карие глаза Эден могут превращаться в золотистые кошачьи… Она представила, как высокие скулы Эден растягиваются в широкой, сверкающей клыками пародии на человеческую улыбку. Ее кожа… Мэллори отогнала от себя образ дикой кошки. Джеймс, должно быть, хороший человек. Только хорошего человека могла полюбить Эден. Вот только любовь Джеймса к индейской девушке угрожает благополучию ее обширного семейства. Вот только, как Мэлли подозревала, Джеймс являлся для Эден чем-то вроде билета на свободу… шансом на побег… Купив юбку, свитер и туфли с круглыми носками, на ремешках и с каблуками в дюйм высотой, девушки покинули магазин. Пакеты с покупками били Мэллори по ноге.
Они направились в пиццерию «Папа».
— Я ужасно устала и проголодалась, — с притворной слабостью падая в уголок кабинки, заявила Мэлли. Подняв глаза, она увидела стоящего рядом Дрю с меню в руках. — Не вздумай потерять сознание, Бринн! — улыбаясь, пошутил он. Мэлли была рада, что он в хорошем расположении духа. В последние несколько недель сосед начал уезжать в школу рано, тем самым давая близняшкам понять, что подвозить их, как делал уже года два, больше не собирается. Когда их заказ в виде большой овощной пиццы с двойной порцией сыра был подан, Дрю сказал: — С понедельника я опять смогу отвозить тебя в школу, Бринн. Мне приходилось в эти недели выезжать раньше из-за… ну… Национального общества почета
[16]
. — Ух ты! Ты, значит, член Национального общества почета? Поздравляю, Дрю! Вскочив с места, Мэлли обвила руками шею Дрю, как привыкла делать раньше, и почувствовала, что он держится как-то натянуто и пытается отстраниться от нее. — И моя девушка, кстати, тоже, — добавил Дрю. — И Памела тоже? Она хорошая девушка, Дрю, хотя, конечно, не крутая, — сказала Мэллори. — Ты встречаешься с Памелой Доор? С чирлидером? — поддразнила его Эден. — Только не говори мне, что любишь фифочек! Дрю пожал плечами. — Все течет, все изменяется. Иначе жить было бы скучно. Кстати, я принес вам пиццу. — А я думала, он по уши влюблен в тебя, — прошептала Эден подруге на ухо. — Все течет, все изменяется… — Что Купер пишет? — спросила Эден. Мэллори не ответила. Она думала о «зеленом звере» Дрю, кошмарном грузовичке «тойота», на котором он, словно рыцарь в сияющих доспехах, мчался на выручку ей и Мерри, когда Дэвид загнал их в угол на стройке. Она думала о сильных руках Дрю, которые обнимали ее и гладили по голове, вспомнила, как он успокаивал ее и говорил, что все будет хорошо. Дрю был единственным человеком вне узкого круга, которому она всецело доверяла. К Куперу она чувствовала желание, но отнюдь не абсолютное доверие. Появление Купера пробудило в душе Мэллори новые, неведомые прежде чувства. В то же время новые ее чувства не были проверенными, поэтому не обязательно были истинными, непреложными, настоящими. Ей следовало бы радоваться за Дрю и Памелу, но она не могла. Если Купер был кометой на ее небосводе, то Дрю — Полярной звездой. Он был сама стабильность, спокойно взирающая сверху на маленькую девочку. Заметив, что Эден ждет ответа, Мэллори сказала: — Ну, он написал, что ваша бабушка нарекла меня Вапив… Если, конечно, я правильно произношу то, что он мне написал. — Это значит «та, что видит». Как это произносится, кстати, я точно тоже не знаю. С тех пор, как мы не общаемся с другими носителями языка кри, наше произношение несколько… изменилось… — Значит, она знает обо мне? — Бабушка не то, что ты, — подбирая слова, сказала Эден, — но она кое в чем разбирается. Она прожила долгую жизнь. Восемьдесят пять лет как-никак. — Твоя бабушка выглядит моложе. — Моей маме сорок восемь лет, а младшенькой у нее всего-то три года. В нашей семье женщины рожают много детей и поздно. — Ух ты! Моя мама ноги бы протянула, если бы ей пришлось сейчас рожать. — У большинства женщин нет восьмерых детей. Это уж точно. Еще когда Дрю принес пиццу, Мэлли невольно почувствовала себя не в своей тарелке из-за того, что сосед ей прислуживает. Когда они были детьми, рыжие волосы и большие зубы делали Дрю похожим на героя комиксов или на куклу-марионетку. Теперь его волосы, длинные сверху, были коротко стрижены с боков, что придавало им глубокий, бархатистый, золотисто-каштановый оттенок. Годы бега по пересеченной местности укрепили мышцы его ног. Плечи и грудная клетка Дрю бугрились мускулами. Скобы на зубах привели его улыбку в порядок. Только сейчас Мэлли осознала, что ее сосед не только симпатичен, он по-настоящему красив. — А о чем еще Купер тебе написал? — Ничего больше, серьезно… Он дал адрес, на который можно ему писать. В его школе ученикам не разрешают заводить собственный электронный ящик. — Через две недели он приедет домой и останется на целый месяц! Я так рада! Мне хочется, чтобы он познакомился с Джеймсом. Тогда он и сам поймет, что я права, Мэлли. Купер вернется домой на целый месяц! Почему он ничего ей об этом не писал? И как им быть? Несмотря на то что с прошлого года Мэллори, как ей казалось, прожила долгую, полную приключений жизнь, ей до сих пор было тринадцать лет. Четырнадцать исполнится через полтора месяца, а ходить на свидания ей разрешат только в пятнадцать. — Ты придешь к нам в гости и повидаешься с ним, — словно читая ее мысли, предложила Эден. — Мне снова надо в универмаг! — заявила Мэлли. — Ты что-то там забыла? — Надо купить штаны насыщенной расцветки и снежно-белые футболки. У меня с седьмого класса шесть одинаковых джинсов. Когда они изнашиваются, мама заказывает такие же, но новые. — Ты собралась в центр, Мэлли! Поверить не могу, что ты вознамерилась прибарахлиться! — Давай побьемся об заклад! Мэллори звонко рассмеялась, притворяясь, что ей легко и весело, хотя на самом деле она думала о том, что Купер хочет познакомиться с Джеймсом не больше, чем она — с еще одним Дэвидом Джеллико. Эден непринужденно жестикулировала зажатым в руке кусочком пиццы и болтала о том, как дорого стоят туфли «Ева Вайли» и сколько пар у нее уже есть. Она наматывала длинные волосы себе на палец и зачесывала их за уши. И безудержно смеялась до тех пор, пока содовая не ударила ей в нос. Со стороны она ничем не отличалась от любой красивой девушки из тех, кого Мэлли знала, но это было не так… Мэллори хотелось обсудить возникшие проблемы с сестрой, вот только в последние дни Мередит была сама не своя. Домой она возвращалась раньше, чем обычно, измотанная до крайности требованиями, которые возлагались на нее как на члена сборной. Настроение у нее было неважнецкое. В ее присутствии Мередит предпочитала отмалчиваться, поэтому Мэлли решила не делиться с сестрой ни признаниями Эден, ни историей поцелуя Купера. Две тайны, которые так много для нее значили, могли вообще не иметь ни малейшего значения в мире, простирающемся за высокой башней ее сердца. Охотник
