— Повреждения?
— Кир, — продолжил техник, — уменьшите мощность лучей до двенадцати с половиной процентов.
— Что?
Сразу вмешался Фурд:
— Кир, я вижу, что он хочет сделать. Выполняйте немедленно.
Та подчинилась и тоже начала понимать.
— Падение мощности на двенадцать с половиной процентов, — самодовольно провозгласил Смитсон, — соответствует взрыву одного из лучевых генераторов. Вы перегрузили орудие. Помните?
— То есть, по-вашему, — сказала Кир, — Она подумает, что генератор вышел из строя, и решит…
— Убрать энергию с отражателей и переключить ее сюда, да. И если эта штука опять оживет и начнет с нами разговаривать, то у вас появится шанс. Вы сможете включить лучи на полную мощность.
Кир мягко рассмеялась:
— Умно, ничего не скажешь.
Почти полную тишину прерывало только бормотание корабля да низкий гул от ритмичной пульсации корпускулярных лучей; они функционировали в автоматическом режиме на пониженной мощности, и плотные пурпурные отражатели легко их сдерживали. Пустая фигура практически исчезла, напоминая фиолетовый кровоподтек, расплывшийся в воздухе. Дрожа, повисла минута и медленно канула в вечность. У Фурда закружилась голова, словно пол превратился в стекло, и по нему побежали трещины; неожиданно коммандер понял, насколько много зависит от следующих мгновений.
Кир заметила выражение его лица.
— Коммандер, вы боитесь, что Она не поведется на нашу уловку?
— Я не боюсь. Я не уверен.
— Не надо. Она поведется. И вот тогда вы сможете позволить себе неуверенность.
— Что вы имеете в виду?
— Будущее не предрешено. И в наименьшей степени оно предрешено для вас, коммандер.
Фурд с любопытством взглянул на нее, уже хотел ответить, но тут же позабыл об этом. Температура резко упала. Холодное сияние вновь залило мостик, Смитсон заорал: «Я же вам говорил», а пустая фигура начала наполняться. Свет проник повсюду, объект обрел вещественность, затем форму, текстуру поверхности, цвет кожи, встал в определенную позу. В самый последний момент он обрел индивидуальность.
Когда перед ними появилось нечто стройное, изящное и худощавое, никто не удивился.
Симуляция Тахла не мигала от яркого света — шахране редко мигали, — не стала осматривать мостик. Бросив мимолетный взгляд на Фурда, она не уделила внимания никому, кроме Тахла. Это оказалась не точная копия старшего помощника «Чарльза Мэнсона»; кажется, она была чуть старше его, хотя старение у жителей Шахры протекало столь незаметно, что земляне никогда не могли наверняка определить их возраст.
— Ну, — сказал Тахл.
— Ну, — ответила реплика.
— И почему Она оставила меня напоследок?
— Другие интереснее.
— Разумеется. У меня же нет никаких секретов. — Тахл оставался спокойным, сохраняя бесстрастное выражение лица; юмор шахран всегда отличался сдержанностью настолько же, насколько юмор эмберрцев — жестокостью.
— У меня тоже, — согласилась копия. — Мне совершенно нечего сказать.
На экране лучи и отражатели по-прежнему играли вничью. Кир пока не хотела запускать орудие на полную мощность — было слишком рано и слишком очевидно, — но Фурд все равно пристально следил за ней.
— Или почти ничего, — добавила копия. — Это твоя миссия.
— И?
— И она закончилась успешно. Три года назад — то есть это для меня прошло три года — «Чарльз Мэнсон» преследовал «Веру», он гнался за Ней через всю Пропасть до самой Шахры и уничтожил в поединке на глазах у всего флота Гора.
— Да, такой финал меня вполне удовлетворяет, — согласился Тахл. — И больше тебе нечего сказать?
— Нечего.
Фурд по-прежнему следил за Кир; та по-прежнему держала лучи на пониженной мощности и не делала попыток дать максимум.
— Точнее, почти нечего. Есть еще Фурд.
— Фурд?
— Фурд оставил меня — прости, тебя — на Шахре, а сам вернулся на Землю наслаждаться славой. Но на Шахре все знают о том, что написал Шрахр. Мы знаем, что такое «Вера», и мы знаем, что Она вернется. «Веры» будут всегда.
По какой-то причине копия замолчала.
— А больше, — подсказал Тахл, — ты мне ничего не хочешь рассказать о Фурде?
Двойник, казалось, смутился, что было необычно для шахранина, пусть и для копии. Когда он снова заговорил, его голос звучал странно. Словно симуляция перед кем-то извинялась.
— Фурд постоянно думал о Ней и в конце концов вернулся на Шахру и прочитал Книгу. А затем написал свою, из уважения к нам назвав ее Второй Книгой Шрахра. Он сделал с Содружеством то, что Шрахр сделал с нами. Когда люди прочитали о том, что Она такое, они, как и мы, отвернулись друг от друга. Из их жизней что-то исчезло и больше не вернулось.
Кир врубила лучи на полную мощность. Будущее поглотило еще одну миллионную долю себя и взорвалось, добравшись до самой Шахры.
9
В Пропасти произошло что-то неожиданное, и сейчас до Суонна должна была дойти первая волна последствий от этого события.
Когда «Чарльз Мэнсон» улетел с Шахры, по всей планете начались странные гражданские беспорядки. Суонн спустился в командный центр Блентпорта и приказал всем подчиненным последовать за ним, как умирающий фараон, повелевающий похоронить вместе с собой своих рабов. Последующие дни бункер постепенно заполняли их шум, движения, запахи и растущие горы мусора. Грязные, усталые и потные люди пытались понять необъяснимое: беспорядки на Шахре и события в Пропасти.
Когда-то просторный, симметричный и организованный, теперь командный центр был забит не только людьми, но и хаотично расставленным оборудованием. Между аккуратными рядами консолей вбили дополнительные пульты управления. На всех стенах и даже на потолке виднелись широкоугольные экраны с высоким разрешением, их перевезли сюда из других частей Блентпорта. Тонкие, как бумага, они напоминали плакаты, а потому их вешали на любую свободную поверхность. Сейчас на одних можно было увидеть то, как завершается разворачивание оборонительного кордона вокруг Шахры, а на других шли прямые трансляции беспорядков из разных точек планеты.
Никакие массовые восстания Шахру не охватили — ни сами шахране, ни люди, жившие здесь, так дела не решали, — но тут и там происходили странные вспышки беспокойства, словно кто-то тыкал планету острым щупом. Суонн потер лоб, кожу как будто облепил песок. Грязный, усталый и потный, он пытался понять необъяснимое. Поведение местного населения само по себе ничего хорошего не предвещало, но события в Пропасти пугали сильнее.
На самом большом экране в командном центре не было изображений, туда не выводили видеосигналы, только бинарные показания приборов, схемы, всплывающие окна с текстом — все они неопрятно громоздились друг на друга миниатюрной моделью всех прочих экранов на других стенах. Именно на нем аналитики Суонна пытались собрать воедино картину боя, идущего сейчас в Пропасти. С первого дня заключения туда постоянно добавляли данные, какие-то периодически убирали, пока ученые раз за разом, последовательно внося новые показатели, прогоняли скудную и неполную информацию, полученную из вторичных источников. Обновления, преобразуя слова и цифры, рябью покрывали экран, как невидимые стрелки часов. Каждое занимало около минуты; через тридцать секунд начиналось следующее, потом следующее, они сменяли друг друга, незаметные, как ритм дыхания.
