Когда дело касалось «Веры», Фурд не слушал никого — ни Департамент, ни власти Шахры, ни собственную команду, — если только их советы ему не подходили. Уже несколько дней все его мысли занимали стратегия и тактика возможного боя, и, кажется, он нашел нечто, ускользнувшее от внимания остальных.
Недавно планеты Гора выстроились в ряд и в таком порядке должны были остаться еще пару дней, напоминая древний заводной планетарий с медными шарами, дрожащими на концах спиц.
Возможно, думал Фурд, когда Она появится у Гора 5, то станет ждать. Почему? Потому, решил он, что Она захочет чуть ли не церемонно встретить нас и устроить бой по всей системе, идя от планеты к планете, до самой Шахры. И почему же Она должна так поступить? Потому, представлял Фурд, что сочтет такое поведение уместным; потому что только сейчас «Вера» сможет вступить в бой с кораблем, который способен сравниться с Ней, единственным на всю исследованную вселенную.
Мысли Фурда о «Вере» больше напоминали неотступную грезу, сон наяву, причудливую фантазию, но только так он мог добиться своей цели. Он тщательно проштудировал все известные отчеты о встречах с Ней, попытался понять Ее способности, изучил место будущего сражения (воспользовавшись настоящей информацией из Кодекса корабля, а не снисходительной и легкомысленной ориентировкой из Департамента) и решил, что лучше всего будет дать Ей бой в Пропасти и во внешних частях системы. Начать оттуда и, если понадобится, идти до самой Шахры.
По тем же соображениям Она, скорее всего, тоже провела анализ ситуации и пришла к сходным выводам — конечно, в том случае, если обитатели «Веры» мыслили подобным образом.
На мостике царили тишина и размеренность, как обычно. Поэтому, закончив с трапезой и выслушав рапорты, Фурд решил прогуляться. Ему надо было кое-что осмотреть.
— Вернусь через двадцать минут, — сказал он, пока дверь на мостик зрачком стягивалась за его спиной. — Тахл, примите командование.
Экипаж взглянул на коммандера, но ничего не сказал.
Фурд шел по тесному главному коридору, больше походившему на нору, где трубы, кабели, провода свисали с потолка, выступали из стен, топорщились из-под пола; нору, прорытую сквозь забитые внутренности корабля, где приборы и работающие устройства занимали чуть ли не каждый дюйм его шестнадцати сотен футов. Главный проход разделялся, ветвился на вспомогательные туннели, еще более тесные, и Фурд шел по ним, иногда пригибаясь.
Все вокруг казалось недоделанным, похожим на строительную площадку. Стены были покрыты необработанной штукатуркой и цементом. Свет шел от голых трубок, те хоть и работали эффективно (здесь все работало эффективно, хотя выглядело странно), но висели под разными углами и через неравные интервалы. Именно таким на самом деле был «Чарльз Мэнсон» изнутри. А его команда, люди и нелюди, микробами передвигались в элегантном, но плотно упакованном теле корабля.
Фурд добрался до оружейного трюма, одного из многих. В этом хранились две ракеты, собранные согласно требованиям коммандера в Блентпорте.
В первый раз он увидел их наяву, а не в мысленных образах. Вспомнил скептицизм, с которым инженеры космопорта посмотрели на него, когда он объяснил, чего хотел. Конечно, мы можем их сделать, словно бы говорили они, но с какой стати? Фурд знал, что Смитсон следил за сборкой, но все равно не мог не увидеть снаряды сам.
Они возвышались над коммандером. Низкотехнологичные, почти примитивные: уродливые, утилитарные, сделанные из сваренных иссиня-черных стальных плит, с бугрящейся шишкой двигателя, выпиравшей настолько явно, что она походила на опухоль. Фурд хотел, чтобы в Блентпорте сделали еще, но двоих должно было хватить, если они сработают и если представится случай их использовать. Он точно знал, как, когда и где их применит, но до сих пор не мог сказать, как же эта идея пришла к нему. Словно она всегда жила внутри, только дремала. Он еще несколько минут посмотрел на них, развернулся и отправился обратно на мостик.
По пути в оружейный трюм ему встретились только два члена команды, а на обратном — лишь один. Он приветствовал всех по имени и званию, они в ответ тихо бормотали «Коммандер». Чтобы пройти друг мимо друга, приходилось протискиваться, как термитам. Норы корабля были несовершенны, не закончены, их пригнали друг к другу грубо, словно поздно спохватились, когда дело дошло до размещения людей.
Фурд вернулся на мостик, приветствовал всех, получил еле слышный ответ. Снова погрузился в контурное кресло. В отсеке царили сдержанность и тишина, лился спокойный мягкий свет, слышались приглушенные звуки разных регистров и тональностей. Как любой хороший дворецкий, корабль ненавязчиво, но обстоятельно приспособился к нуждам Фурда. Он приглушил сирену тревоги, та звучала спокойно, почти шептала, не выступала открыто и совсем не походила на саму себя. Так же он поступил с электронным шумом, идущим от консолей мостика, с освещением, хотя никто не отдавал ему такого приказа. «Прямо как Дживс», — подумал Фурд и вспомнил о старых книгах отца, сейчас аккуратно расставленных на полке в кабинете: Шекспир, Диккенс, Остин, вся положенная классика и немного Вудхауза.
Время шло. Они летели сквозь Пропасть к Гору 5 на неизменных тридцати процентах.
— Коммандер, — сказал Тахл. — У меня очередной звонок от директора Суонна.
— Вопрос тот же самый?
— Да, коммандер. Он говорит, что Она может появиться в любое время. Он требует объяснений, почему мы не увеличиваем скорость.
— А его «требую» — это пролог к «настаиваю»?
— Я не знаю, коммандер.
— Ответ тот же. Скажите ему: «Позже».
— Да, коммандер.
Кир оторвалась от консоли, взглянула на Фурда и то ли беззвучно произнесла одними губами, то ли прошептала: «По-прежнему осыпаете его оскорблениями». Их разговора в кабинете как будто и не было. Она и Тахл уже не думали о произошедшем в Блентпорте, но по разным причинам. Кир считала случай тривиальным. Тахл, будучи шахранином, не тратил времени на сожаления о прошлом.
Фурд окинул взглядом мостик.
— Мы все сделаем так, как я сказал на первом инструктаже. Пересечем Пропасть на тридцатипроцентной скорости, переключимся на ионный двигатель и по широкой дуге обогнем Гор четыре. Потом минуем Пояс и приблизимся к Гору пять. Вопросы?
Никто не откликнулся. Фурд продолжил:
— Директор Суонн считает, что на свидание с Ней надо торопиться. А я считаю, такой нужды нет. Полагаю, когда «Вера» появится, Она нас подождет. — Он выдержал паузу для эффекта, посмотрел на всех вокруг и добавил: — Почему так должно быть? Недавно я кое-что выяснил. Похоже, этого факта никто не заметил.
— Вы имеете в виду парад планет? — спросил Смитсон. — А я думал, о нем и так все знают.
Триумф Фурда повис в воздухе, растворяясь на глазах.
Корабль нырнул вперед. Составные элементы экрана и консолей вдоль него щелкали, гудели и сияли, рапортуя о вымысле перемещения — вымысле, так как корабль перемещался сквозь среду, чье истинное движение, замедляясь от вселенной к галактике, от звездной системы к планете, от планеты к кораблю, было невозможно увидеть из-за колоссальных размеров; и вымысле, так как перемещение самого «Чарльза Мэнсона», наподобие пространства вокруг, дробилось деятельностью его больших и малых частей. Корпус, напоминающий изящный наконечник стрелы, летел к внешним планетам системы, сканеры и орудия беспрестанно следили за воображаемой сферой со звездой Гор в центре; синапсы Кодекса, совокупности девятиядерного сознания, двигались туда-сюда, сплетаясь в сеть; субатомные частицы бионики и электроники вращались по орбитам вокруг ядер. Корабль был иллюзией, двигающейся внутри иллюзии. Он лишь на девять процентов осознавал свою сущность, а потому то видел себя, то нет и тем не походил на людей.
