— По-видимому, — сказал Фурд, — объект установил вокруг нас нечто вроде силового поля.
— Вокруг нас и себя, коммандер, — сказал Джосер. — Оно в десять раз сильнее наших отражателей, и…
— В десять раз?
— И его мощность растет. Оно блокирует любые сигналы извне: свет, гравитацию, радиоволны, рентгеновские лучи, инфракрасное излучение, ультрафиолет… Кто знает, может, вселенная за пределами поля уже погибла.
На экране космос превратился в закрытую зону, тесную комнату, которую они делили с Ее ракетой и ничем больше; бездонно-черную и бесконечно близкую. Голос Джосера по-прежнему звучал странно. Как и голос Фурда. И вообще всех. Причина этого была…
— Вибрация, Джосер. Что это?
— Похоже, ведущий или грузовой луч, но не слишком сильный, корпус повредить не может, активировать наши отражатели тоже. Его почти не фиксируют приборы. Место воздействия точно локализовано.
— Понятно, — медленно протянул Фурд, не показывая того, что пока ему ничего не было понятно. Только витала какая-то смутная мысль.
— Что значит «место воздействия точно локализовано»? — вмешался Смитсон, не обращая внимания на коммандера. — Отвечайте точно. Где локализовано?
— На корме, мне кажется.
— Да мне похер, что вам кажется. Где локализовано?
— На корме.
— Смитсон? — начал Фурд.
Но тот уже принялся выкрикивать приказы сразу в несколько игломиков, потом на секунду повернулся к коммандеру и рыкнул:
— Нет времени. Сами догадаетесь.
Вибрация прекратилась. Что-то снова ткнулось в корпус корабля. Звук ударов стал громче, к нему примешался другой шум, идущий уже изнутри. Словно кто-то проводил ногтями по пишущей доске. Скрежет шел с кормы, и для него существовало только одно объяснение.
— Разумеется, — сказал Фурд. — ПМ-двигатель. Луч пытается активировать наш ПМ-двигатель. — Желудок у него скрутило в узел, но коммандер по-прежнему говорил спокойно.
Смитсон захлопал двумя временно свободными конечностями, изображая саркастическую и влажную пародию на аплодисменты.
Фурд рассердился:
— Это ваш ПМ-двигатель. Она запустила руку к вам в карман. Сделайте что-нибудь.
С каждой минутой шум на корме становился все громче.
— Уже делаю, — пробормотал Смитсон. Он уже не просто отправлял команды, а сражался с контрольной панелью.
ПМ-двигатель, подчиняясь Ее направляющему лучу, пытался запуститься, а все на мостике старались не думать о том, что же произойдет, если это случится. Шум, идущий от кормы, нарастал. Он проник даже в схемы игломиков, забил их статикой, исказил голоса, превратив любой в скрежещущий бас; связь могла отказать в любую секунду. Луч активировал «молитвенные колеса» (из-за формы и действия — вокруг них замирало все — так называли стазис-генераторы, сдерживающие действие ПМ-поля), необходимые для запуска двигателя.
Судорога сотрясла корабль, как будто все его червоточины и коридоры превратились в автомат для игры в пинбол с огромными подшипниками. На мостике шесть бокалов с ингибитором одновременно упали на пол и разбились, из раздатчиков в креслах тут же появились новые, но они тоже не удержались, и их снова пришлось заменить. Смитсон с огромным трудом взял контроль на себя. Конвульсия стихла, но она была лишь первой из многих. Запуск ПМ-двигателя не останавливался.
— Кир, — крикнул Фурд в последние несколько секунд, когда еще с уверенностью мог знать, что его услышат, — что бы ни случилось, держите все орудия наготове. Думаю, Она может пройти мимо нас в систему.
— Коммандер?
— Я сказал, держите все орудия наготове. Я думаю, Она может…
«Аутсайдер» скрутила вторая судорога. Третья, четвертая, они расходились по всему его телу и вскоре стали непрерывными.
При активации ПМ-двигателя внутри звездных систем — было известно лишь пять подобных случаев, и все они произошли много лет назад — корабли исчезали, не оставалось ни выживших, ни обломков; о них больше никто не слышал, даже слухов не ходило. Общепринятая точка зрения, естественно, условная и предварительная, так как сам переносчик материи изобрели по случайности, гласила, что такие объекты мгновенно сжимались до бесконечно малой точки. Теперь каждый ПМ-двигатель оснащали встроенными предохранителями, благодаря которым он не запускался, если сенсоры регистрировали поблизости планетарные или другие крупные тела. Процессы корабля и ядра его интеллекта полагались на эти устройства, непогрешимые подобия человеческого инстинкта. Но сейчас атака была идеально замаскирована под вполне обоснованную команду самого экипажа, и «Чарльз Мэнсон» собирался ей подчиниться.
И когда он выполнит приказ, а передача материи активируется, «Вера» вырубит силовое поле, и вселенная, гравитация, радиация хлынут обратно, а «Чарльз Мэнсон» уйдет туда, куда уже канули пять кораблей. «Прекрасное оружие для начала боя, — кисло подумал Смитсон, сражаясь за контроль над двигателем. — Прямо как мой „удушитель“. Уникально, с выдумкой. Только лучше — эта хрень еще и работает».
ПМ-двигателю, у которого не существовало иных побуждений, кроме как слушаться приказов, все поначалу казалось рутинным и нормальным. Он проснулся, выяснил, что получил вполне законное предписание активироваться, и проверил, а затем проверил снова каждый из предохранителей, желая удостовериться, что в заданном радиусе нет планет или других крупных тел; а потом проверил показания еще раз. Как только предварительная подготовка завершилась, он послал поток нейроимпульсов в другие ядра сознания (орудия, двигатели, систему жизнеобеспечения, сканеры, связь, систему устранения повреждений, отражатели), уведомил их о запуске и попросил приготовиться; а потом застыл, привычно ожидая подтверждений, но ничего не получил. Смитсон заблокировал каждое сообщение, инвертируя сигналы, посылая контркоманды, а в экстренных ситуациях просто выжигая синапсы.
Двигатель нельзя было разубедить, он не мог не верить в собственные базовые императивы. Смитсон и не пытался, а потому сначала ПМ счел его процедурной помехой; когда же тот от блокировки перешел в контратаку, добравшись через сеть функций аварийного обхода до ядра самого двигателя, ПМ осознал его как набор мотиваций. Они присмотрелись. Сошлись, каждый глубоко проник в интерфейс противника и спокойно решили, что их не объединяет ничего, кроме необходимости уничтожить друг друга. Потом они вернулись на позиции и начали снова, только в этот раз без всяких правил. Схватка больше не напоминала игру в процедурные шахматы, а «Чарльз Мэнсон» из доски превратился в оружие.
Чужой направляющий луч продолжал мягко играть на корме, пробираясь к ПМ-двигателю, словно насильник, путающийся в застежках и пуговицах. Некоторые части корабля неосознанно перестали сопротивляться и открылись ему навстречу — «Чарльз Мэнсон» начал слабеть. Его физические и интеллектуальные процессы пришли в беспорядок, а так как они были его идеей самого себя, то «аутсайдер» запаниковал. Двигатель велел перекрыть систему жизнеобеспечения мостика и уничтожить Смитсона, а тот требовал изолировать, выжечь двигатель, и корабль неожиданно понял, что все эти приказы произносятся его собственным голосом, а он их слушает.
