Изображение «Веры» на экране постепенно уменьшалось, но Она кое-что оставила на мостике после себя: безмолвие. Оно поселилось между ними, словно новый член команды.
К такому молчанию, кишевшему невысказанными мыслями, на «Чарльзе Мэнсоне» уже давно привыкли. Все пытались убедить себя в том, что тишина на борту воцарилась из-за приказа Фурда: убейте свои эмоции. Убейте все. Он пригодился, вся команда, включая самого коммандера, пыталась найти в нем спасение, в нем и в грандиозности того, что они сделали. Но она не была реальной. Никакой грандиозности. Слишком громкое слово, если на то пошло. Их поступок казался и меньше, и грязнее.
Они чувствовали себя так, словно не должны были этого делать. Словно все на «аутсайдере» превратились в свору насильников, наблюдавших за тем, как пытается уползти их жертва.
Но постепенно безмолвие, оставленное Ею, начало ослабевать.
— Что мы наделали? — спросила Каанг.
— То, что собирались, — отозвалась Кир.
— Это неправильно. Словно мы не должны были так делать.
— Потому что мы — первые.
— И теперь мы в ловушке, — вставил Тахл. — У нас не осталось выбора, нам придется уничтожить Ее.
— Или убить, — сказал Смитсон. — Она действительно похожа на живое существо.
— Нет, — возразила Кир. — Это корабль, как и мы.
— Вы видели обломки.
— Они похожи на наши.
— Но они…
— Нет! — отрезала Кир. — Это всего лишь корабль. Похожий на наш.
— Чем бы Она ни была, — сказал Фурд, — я не хочу об этом знать. Никогда не хотел. Я боюсь того, что мы можем выяснить.
— Поэтому Департамент приказал нам не вступать с Ней в переговоры? Они знают, что Она такое?
— Понятия не имею, Кир. — Фурд кинул взгляд на Тахла, а тот впервые отвел глаза. — Но я боюсь не уничтожить Ее.
Повисла пауза. Обломком Ее корпуса от безмолвия откололся кусок и начал умирать так же, как и вся тишина вокруг.
Часть восьмая
1
Они добрались до крайней точки орбиты, освободились из гравитационного поля Гора 4 и вошли в Пропасть, а чуть позже увидели на экране, как Она, переломанная, ползет впереди. Два огромных кратера в левом борту, посередине и около кормы, все еще пульсировали неназываемым цветом, словно химический пожар в заброшенном здании. От них по всему корпусу змеились темные линии спиральных муаровых узоров.
Экран дал увеличение. Пластины обшивки, размером с ноготь большого пальца, имели форму бриллиантов и были сплетены субмикроскопическими волосками, которые их одновременно соединяли и разделяли. Черные струящиеся линии резали эти путы и (судя по более ранним снимкам) распространялись, подобно кожной инфекция. Чем дальше от пробоин, тем светлее они становились, постепенно сливаясь с серебром Ее корпуса.
Если не считать кратеров и темных завитков, Она не изменилась. Ни света, ни движения в шлюзах, иллюминаторах и апертурах, усеивавших тело «Веры». Сканеры не регистрировали каких-либо эмиссий, кроме следа от поврежденного главного двигателя.
— Это корабль, как мы, — сказала Кир.
— Не как мы, — возразил Смитсон.
— Субструктуры, — перечислила Кир. — Иллюминаторы. Шлюзы. Двигатели. Даже пластины корпуса.
— Не как у нас, — повторил Смитсон.
— Однажды что-то там было, — протянула Каанг. — Не думаю, что оно еще осталось.
Фурд взглянул на нее с любопытством.
— Язык тела, командир. Обычно его легко можно понять.
— Кир, пожалуйста, запустите корпускулярные лучи.
— Я думала, вы хотели дать Ей ближний бой, коммандер.
— С этим покончено. Просто уничтожим Ее.
Лучи пронзили пространство. Отражатели «Веры» развернулись и сдержали напор.
— Кажется… — начала Кир.
— Еще залп, — приказал Фурд. — И еще.
Силовые поля снова отразили удар. Но больше Она никак не реагировала.
— Вы были правы, — сказал он Кир. — Действительно, кажется.
— Так мы приблизимся?
— Да… Каанг, подходите медленно, пожалуйста. К Ее левому борту.
Фонтаном забили струи из маневровых двигателей «Чарльза Мэнсона», и корабль заложил вираж на левый борт; их и Ее. Они все еще находились довольно далеко от «Веры», летя по траектории над Ней. Левый борт выбрали из-за кратеров.
По правому борту «Веры» фонтаном забили струи маневровых двигателей, и Она заложила вираж на левый — Ее и их. Поле боя походило на циферблат часов, где Она находилась в центре, а «аутсайдер» — на краю. Ей достаточно было сдвинуться лишь на часть дистанции, пройденной противником, чтобы не подпускать того к пробоинам. Но в остальном «Вера» не реагировала. Без единого проблеска света Она молчала на всех волнах, продолжая ковылять впереди.
Кир сказала:
— Кажется, Она не хочет, чтобы мы шли по левому борту.
— Каанг, еще раз, — велел Фурд.
Струи Ее двигателей опять забили в ответ на их маневр.
— Еще раз, — приказал Фурд.
И еще раз.
— Ладно. Каанг, приближайтесь к ней справа.
Забили струи маневровых двигателей по левому борту «аутсайдера», и они медленно стали подходить к «Вере». Та по-прежнему молчала.
Корабль перестал тасовать изображения и увеличивать их под разными ракурсами; «аутсайдер» приближался, и Она сама по себе заняла весь экран. Казалось, что-то ушло из Нее, оставив лишь пустую оболочку. Исчезло ощущение сгустившегося света, а линии корпуса больше не терялись в бесконечности.
«Чарльз Мэнсон» сбросил скорость и теперь летел всего на пару процентов быстрее «Веры». Их приближение было настолько постепенным, что Фурд даже удивился, когда Тахл перестал докладывать сферические координаты и его сменила Каанг, которая вела отсчет вполне реального расстояния, оставшегося до противника.
— Пятнадцать тысяч футов. Никакой реакции.
Корпус «Веры» во многом походил на «Чарльз Мэнсон», но по всей длине Ее изящного дельтовидного тела бежал надфюзеляжный гребень, от острого кончика носа до плоской, широкой кормы с соплами двигателей, по которому проходила граница между Ее поврежденной и нетронутой частями. Она не дала им разглядеть пробоины в левом борту, но даже уцелевший правый теперь почему-то казался меньше. В нем больше не чувствовалось и половины прежнего совершенства или бесконечности, если такое было математически возможно. Он походил на половину сократившегося целого.
— Двенадцать тысяч футов. Никакой реакции.
Темные линии обвивали корпус «Веры», не прерывал их даже надфюзеляжный гребень. Пробы ничего не дали. Узоры оплетали все Ее тело, окутывали иллюминаторы, шлюзы, сопла маневровых двигателей, жерла орудий. Она была темной и безмолвной, словно фасад покинутого здания. Что-то действительно ушло из Нее.
