— «Кощунник — мерзость для людей»!
[3]
— воскликнул он.
— Довольно! — снова осадил его сержант. — Дорогой мой, не забывайте, что говорите со старшим по званию.
— «Не любит распутный обличающих его и к мудрым не пойдет»
[4]
. Бадд не таился: вошел через парадную дверь и имени своего не скрывал.
— Достойный аргумент, согласен, — проворчал сержант. — Возможно, убийство непредумышленное. Ведите сюда дворецкого.
— Джозеф Симмонс известен мне как добрый христианин, — заявил Гласс, направляясь к двери.
— Ясно, ясно, ведите его!
Дворецкого, по-прежнему бледного как полотно, Гласс разыскал в коридоре. Симмонс вошел в кабинет, боязливо косясь на письменный стол. Стул, который стоял рядом, пустовал, и Симмонс с облегчением вздохнул.
— Ваше имя? — спросил сержант.
— Джозеф Симмонс, сэр.
— Должность?
— Я служу… служил дворецким у мистера Флетчера.
— Давно на него работаете?
— Шесть с половиной лет, сэр.
— Вы утверждаете, — сержант сверился с записями Гласса, — что в последний раз видели хозяина живым около 21:00, когда проводили в его кабинет некоего мистера Эйбрахама Бадда, так?
— Да, сэр. У меня есть его визитка. — Симмонс протянул сержанту картонный прямоугольник.
Сержант взял его и вслух прочел:
— «Мистер Эйбрахам Бадд, Бишопсгейт 333с, Ист-Сентрал». Что ж, по крайней мере знаем, где его искать. Так вы утверждаете, что с ним не знакомы?
— Сержант, до сегодняшнего вечера я этого человека в глаза не видел. Не имею привычки впускать в дом таких, как он, — надменно отчеканил Симмонс.
Гласс отмел фарисейство одной меткой фразой:
— «Высок Господь, и смиренного видит, и гордого узнает издали»
[5]
, — грозно напомнил он.
— «Душа моя падает во мне»
[6]
, — покаялся Симмонс.
— Довольно о душе! — рассердился сержант. — И не обращайте внимания на Гласса. Меня, меня слушайте! Можете описать внешность этого Бадда?
— О да, сэр! Невысокий, коренастый, в костюме, который иначе как кричащим не назовешь. Сдается мне, иудей.
— Невысокий и коренастый, — разочарованно повторил сержант. — По описанию — чистый зазывала. Покойный его ждал?
— Вряд ли. Мистер Бадд заявил, что дело срочное, и мне оставалось лишь отнести его визитку мистеру Флетчеру. По-моему, мистер Флетчер был весьма раздосадован.
— Хотите сказать, напуган?
— Нет, сэр, нет! Мистер Флетчер посетовал на «клятую дерзость», но через минуту велел пригласить мистера Бадда, что я и сделал.
— Все это случилось около девяти? А признаков ссоры вы не слышали?
Дворецкий замялся.
— Сэр, ссорой я бы это не назвал. Хозяин что-то говорил на повышенных тонах, но о чем, не знаю, ведь я был через коридор от него, в столовой, а потом в буфетной.
— Значит, вы не уверены, что в кабинете произошла ссора?
— Не уверен, сэр. Мистер Бадд мне вспыльчивым не показался. Скорее, наоборот. Сдается мне, что он боялся хозяина.
— Боялся? Хм, значит, мистер Флетчер был вспыльчивым?
— Ничего подобного, сэр! Как правило, он был весьма обходителен. Сердился крайне редко.
— А сегодня сердился? Ну, из-за прихода мистера Бадда?
Дворецкий замялся.
— Мне кажется, сэр, хозяин рассердился чуть раньше. Незадолго до ужина у них с мистером Невиллом… произошла небольшая размолвка.
— С мистером Невиллом? То есть с племянником? Он здесь живет?
— Нет, мистер Невилл приехал сегодня после обеда, по-моему, на несколько дней.
— Его ожидали?
— Если да, то меня об этом не известили. По совести говоря, мистер Невилл — довольно эксцентричный молодой человек. Приехать к дяде без предупреждения для него совершенно в порядке вещей.
— А размолвка с дядей тоже в порядке вещей?
— Не хочу вводить вас, сэр, в заблуждение: ссоры не было. Когда я подал херес и коктейли, мне показалось, что оба весьма недовольны друг другом. Хозяин явно сердился, что, по опыту скажу, для него не характерно, а когда я входил в столовую, подлинно услышал, как он говорит, что не желает об этом знать, а мистер Невилл может катиться к черту.
— Неужели? А как насчет мистера Невилла? Он тоже сердился?
— Мне трудно судить, сэр. Мистер Невилл — необычный молодой джентльмен, не склонный выставлять напоказ свои чувства. Порой сомневаюсь, что они у него вообще есть.
— Конечно, есть, да еще какие! — Невилл только вошел в кабинет и услышал последнее заявление дворецкого.
Сержант еще не сталкивался с бесшумной поступью молодого мистера Флетчера и на миг застыл. Невилл улыбнулся своей снисходительной улыбочкой и негромко произнес:
— Добрый вечер! Все это ужасно, правда? Надеюсь, вы уже что-то выяснили. Моя тетя желает с вами поговорить, прежде чем вы уедете. Так вам известно, кто убил моего дядю?
— Для таких вопросов еще не время, — осторожно выдал сержант.
— Ваш ответ сулит долгую неопределенность, а она очень угнетает.
— Ситуация неприятна для всех, — кивнул сержант и повернулся к Симмонсу: — Вы пока можете идти.
Симмонс удалился, а сержант, оглядывавший Невилла с явным любопытством, попросил молодого человека сесть. Тот любезно выполнил просьбу, выбрав низкое кресло у камина.
— Надеюсь, сэр, вы мне поможете. Если не ошибаюсь, с покойным вы были очень близки.
— Нет, ничего подобного! — потрясенно воскликнул Невилл.
— Нет? Хотите сказать, что не ладили с мистером Флетчером?
— Еще как ладил. Да я со всеми лажу, но без близости.
— Сэр, я имел в виду, что…
— Теперь ясно. Знал ли я дядины секреты? Нет, сержант. Секреты и чужие проблемы я ненавижу, — доверительно проговорил Невилл.
Сержант растерялся, но быстро взял себя в руки и спросил:
— Как бы то ни было, знали вы его хорошо, верно, сэр?
— Это не обсуждается, — буркнул Невилл.
— Как, по-вашему, были у него враги?
— Были. Разве не ясно?
— Сэр, я пытаюсь определить…
— Вы же видите, что я растерян не меньше вашего. Вы ведь не были знакомы с моим дядей?
