— Получается, Джон не убивал дядю Эрни? — воскликнул Невилл. — Не хотите же вы сказать, что мы возвращаемся к самому началу? Попахивает безвкусицей, да и надоело порядком. Интерес мой стремительно тает — пора бы наступить волнующей развязке.
— Что-то тут не сходится, но что именно, ума не приложу. — Салли недовольно взглянула на Ханнасайда. — Почему вы уверены, что мой зять невиновен?
— Потому что вчера вечером его не было в Лондоне, мисс Дру.
— Джон не убийца? — спросила Хелен, словно не понимала ровным счетом ничего, и дрожащей рукой схватилась за спинку стула. — Вы провоцируете меня на какую-то… глупую фразу?
— Нет, — ответил Ханнасайд. — Стоит мистеру Норту сказать, где он на самом деле провел вечер семнадцатого июня, и я окончательно поверю, что ни он, ни вы Эрнеста Флетчера не убивали. Вы-то определенно не могли его убить.
Хелен тихо охнула и лишилась чувств.
— Черт вас побери, суперинтендант! — воскликнула Салли, бросилась к сестре, но Джон Норт довольно бесцеремонно оттолкнул ее и взял Хелен на руки.
— Открой дверь! — велел он Салли и, обернувшись, бросил Ханнасайду: — Вечер семнадцатого июня я провел у друга. Можете проверить: его зовут Питер Маллард, адрес Кромби-стрит, 17. Спасибо тебе, Салли, я сам справлюсь.
В следующий миг он вышел, а Салли осталось лишь закрыть за ним дверь.
Невилл закрыл глаза рукой.
— Вот так драма! Мыслимо ли дело: он считал убийцей ее, а она — его. Древним грекам с их трагедиями такое и не снилось!
— «Скорбь и горесть постигли меня»
[68]
, — неожиданно объявил Гласс. — «Каждый обманывает своего друга, и правды не говорят: приучили язык свой говорить ложь!»
[69]
— Вообще-то я очень ценю Малахию, но он любой разговор загубить способен! — посетовал Невилл.
— Гласс, подождите в коридоре, — приказал Ханнасайд.
— «Непокорность есть такой же грех, что волшебство, и противление то же, что идолопоклонство»
[70]
, — отозвался констебль. — Поэтому я удалюсь, как мне приказано.
Ответить Ханнасайд не удосужился — он в напряженном молчании наблюдал, как Гласс покидает библиотеку.
— Зря вы сержанта не привели, — покачал головой Невилл. — Не умеете подыгрывать Малахии.
— И не намерен, — ответил Ханнасайд. — Мисс Дру, когда вашей сестре станет лучше, я хотел бы сказать ей пару слов.
— Хорошо. — Салли закурила очередную сигарету.
— Не поинтересуетесь, когда она сможет меня принять? — Суперинтендант так и буравил ее взглядом.
— Салли, не бросай меня, пожалуйста, не бросай! — взмолился Невилл. — Кто будет держать меня за руку в час, когда на меня легла тень подозрения? Господи, ну почему убийца не Джон?!
— Я никуда не ухожу, — заверила Салли. — Во-первых, не хочу показаться бестактной, во-вторых, сейчас начинается самое интересное. Не обращайте на меня внимания, суперинтендант, продолжайте!
— Знаю, о чем он спросит! — вздохнул Невилл. — Где я был вчера вечером.
— Верно, мистер Флетчер.
— Но это же нелепей нелепого! — искренне возмутился молодой человек. — Разумеется, ваши вопросы чрезвычайно важны. Только мне было бы куда проще, если бы вы раскрыли тайну вчерашнего вечера.
— Зачем? — парировал Ханнасайд. — Я хочу лишь выяснить, где вы его провели. Либо вы понимаете мой интерес, либо нет. Во втором случае вам скрывать нечего.
— Звучит очень подозрительно, — заметил Невилл. — Чувствую, как меня заманивают в ловушку. Малахия, как всегда, прав. Сколько раз он предупреждал: не лги.
— А вы, стало быть, лгали?
— О да, я солгал тетушке, — отозвался Невилл. — Поэтому так неловко и получается. Вчера вечером я солгал ей, что собираюсь в Честнатс к мисс Дру. А теперь понимаю, в каком отвратительном свете предстает моя история.
— На самом деле вас здесь не было?
— Нет, — сокрушенно ответил Невилл.
— Где же вы были?
— Лучше ведь сказать правду, да? — спросил Невилл Салли. — С полицейскими держи ухо востро: они знают больше, чем говорят. Хотя если я скажу правду сейчас, потом так легко не солжешь.
— Мистер Флетчер, вас такие афоризмы явно забавляют, а вот меня не забавляют совершенно! — заявил Ханнасайд.
— По-моему, вы считаете, что у меня извращенное чувство юмора! Отнюдь. Во мне ни следа извращенности — я забавляюсь исключительно чужими проблемами, а сейчас как в силках бьюсь.
— Мистер Флетчер, я по-прежнему жду ответа на свой вопрос.
— Будь моя воля, вы бы ждали его вечно, — честно признался Невилл. — Господи, ну почему я не ездил в Оксфорд к своему научному руководителю? Вот старик бы обрадовался! Не поверите, но преподаватели возлагали на меня большие надежды. Только представьте: особые стипендии и так далее. Меня даже умным называли!
— Неудивительно, — сухо заметил Ханнасайд.
— Да, но разве это не свидетельствует о никчемности классического образования? Ну есть у меня диплом с отличием, и что дальше? Практической пользы — ноль… Покончим наконец с глупой неопределенностью! Вчерашний вечер я провел в Лондоне.
— Вот она, интрига! — В глазах Салли вспыхнул огонек. — Он солгал тете и отправился в большой страшный город!.. Выкладывай, Невилл! Какие злачные места ты посетил?
— Никакие, о чем страшно жалею. Я искал здравомыслящего собеседника.
— Что же ты, мерзавец, сюда не явился?
— Нет, милая! Ни в коем случае! Какое здравомыслие с Хелен за спиной?!
— И где же вы отыскали разумного собеседника? — вмешался Ханнасайд.
— Нигде. Я пошел к некоему Филипу Эгнью, который живет в Куинс-Гейт и служит в Музее Южного Кенгсингтона — работа высоконаучная и совершенно никчемная. Увы, его на месте не оказалось.
— В самом деле? И как вы поступили дальше?
— Один как перст я бродил по городу и размышлял, чью еще компанию смогу вынести. В голову никто не пришел, поэтому я вернулся домой и лег спать.
— Благодарю! В котором часу вы уехали из Грейстоунс?
— Не помню. После ужина, где-то между половиной девятого и девятью.
— Во что вы были одеты?
— Господи, вы же могли спросить об этом и у моей тетушки, и у Симмонса! Я был в смокинге, суперинтендант, причем в хорошем. Даже моей тете понравилось!
— Как насчет пальто?
— В середине июня? Разумеется, нет!
