– Кэрис! Ты слышишь меня? Выходи из него! Быстрее!
Ее голова крутилась на шее.
– Кэрис!
Она заворчала.
– Быстрее!
Снова начались образы в голове Мамуляна, столь же чарующие, как и раньше. Вспышки света, которые, как она знала, на время станут картинками. Чем они будут теперь? Птицами, цветами, деревьями в цвету? Как в стране Чудес?
– Кэрис.
Чей-то голос, который она когда-то знала, звал ее издалека. Но и огни ее звали. Они растворялись друг в друге даже сейчас. Она подождала, в надежде, но в это время они не были памятью, которая проявляется. – Кэрис! Быстрее! – они были реальным миром, который видел Европеец, открыв веки. Ее тело напряглось. Марти коснулся ее рукой, и обнял. Она медленно выдохнула, дыхание вырвалось, как жалобный стон, между зубов, и внезапно она осознала нависшую опасность. Она бросилась мыслью из головы Мамуляна и рванулась назад за мили оттуда, к Килбурну. Какую-то судорожную минуту она ощущала, что ее воля сломлена и что она возвращается туда же, в эту ждущую голову. Ужаснувшись, она распахнула рот и задышала как рыба на берегу, пока ее мозг сражался с притягивающей силой.
Марти рванул ее, пытаясь поставить, но ее ноги подгибались. Он дернул ее кверху, обхвативши руками.
– Не покидай меня, – зашептал он в ее волосы. – Ради Бога, не покидай меня.
Внезапно она распахнула глаза.
– Марти, – промямлила она. – Марти.
Это была она: он знал ее взгляд слишком хорошо, чтобы обмануться трюком Европейца.
– Ты вернулась, – сказал он.
* * *
Они не говорили несколько минут, просто сидели обнявшись. Когда они заговорили, то она не ощутила в себе желания снова пересказывать все, что она пережила. Марти сдерживал свое любопытство. Было достаточно знать и то что у них за спиной не дьявол.
Просто древний человек, с обманутой любовью, готовый разрушить этот мир.
63
И теперь, может быть, у них был шанс на жизнь. Мамулян оказался человеком со всеми своими сверхъестественными способностями. Может быть, ему и двести лет, но что такое годы между друзьями?
Самое важное теперь было отыскать Папу и предупредить его о намерениях Мамуляна, затем придумать такую защиту от Европейца, самую лучшую, которая только возможна. Если Уайтхед не поможет, то это его право – отказаться. По крайней мере, Марти попробует – ради старых времен. И в свете убийства Шармейн и Флинна, преступление Уайтхеда против Марти сокращается до простой невоспитанности. Он явно был лучшим из двух зол.
Что касается того, как отыскать Уайтхеда, то единственным ключом у Марти была клубника. Это Пирл сказала ему, что Старик Уайтхед и дня не может провести без клубники. Ни дня за двадцать лет, утверждала она. Была ли возможность, что он продолжает тешить себя, даже скрываясь? Это была слабая ниточка для розыска. Но аппетит, как только что узнал Марти, был его всегдашним загадочным затруднением.
Он попытался убедить Кэрис пойти с ним, но она была выжата до последней капли. Ее путешествие, сказала она, закончено; она не собирается видеть слишком много за один день. Все, что она хочет теперь – это Солнечный Остров, и оттуда она никуда не сдвинется. С неохотой Марти оставил ее с героином и пошел обсуждать клубнику с мистером Галифаксом из Холборна.
* * *
Оставшись одна, Кэрис очень быстро нашла забвение. Картины, которые она рассмотрела в голове Мамуляна, ушли в туманное прошлое, откуда они и явились. Будущее, если оно и было, здесь не зналось, здесь, где было одно спокойствие. Она купалась в солнце абсурда, пока снаружи не начался мягкий дождь.
XII
Танцы толстяков
64
Брир не был против изменения погоды. На улице все время было слишком душно, а дождь с его символическим очищением доставлял ему чувство комфорта. Хотя уже много недель он не чувствовал никаких спазмов боли, на жаре у него все зудело. Даже не от какого-то материального желания. Это было более фундаментальное раздражение: ползущее ощущение на или под кожей, которую не покрывают мазью. Моросящий дождь как-то забивал это, за что он был благодарен. То ли за дождь, то ли за то, что он собирался встретиться с женщиной, которую любил. Хотя Кэрис и нападала на него несколько раз (он носил свои раны на теле как трофеи), он простил ей ее посягательства. Она понимала его лучше, чем кто-либо другой. Она была единственная – богиня, несмотря на волосы на теле, – и он знал, что если сможет увидеть ее снова, показаться ей самому, коснуться ее, все будет хорошо.
Но сначала он должен был дойти до дома. У него заняло некоторое время найти такое такси, которое бы остановилось перед ним, но и этот шофер подвез его только часть пути и потребовал выметаться, говоря, что его запах отвратителен и что иначе ему не найти ни одного другого пассажира за весь день. Пристыженный этим слишком публичным отторжением – таксист вышвырнул его по дороге – Брир убрался на тихие улочки, где, как надеялся, над ним не будут глумиться и хихикать.
И в одном из таких захолустных переулков, в нескольких минутах ходьбы от того места, где его ждала Кэрис, какой-то молодой человек с синей татуировкой ласточек на шее вышел из дверей, чтобы предложить Пожирателю Лезвий свою помощь.
– Эй, приятель! Ты выглядишь больным, знаешь? Позволь мне предложить тебе руку.
– Нет, нет, – пробурчал Брир, надеясь, что добрый самаритянин оставит его в покое. – Все отлично, правда.
– Но я настаиваю, – сказал Свэллоуз, делая шаг, чтобы обогнать Брира, и затем становясь на пути Пожирателя Лезвий. Он поглядел вверх и вниз по дороге – нет ли свидетелей, – прежде чем втолкнуть Брира в дверь кирпичного дома.
– Держи рот закрытым, приятель, – сказал он, вытаскивая нож и приставляя его к забинтованному горлу Брира. – И с тобой ничего не случится. Просто выверни карманы. Быстро! Быстро!
Брир не шевельнулся. Неожиданность атаки ошеломила его; и от способа, каким юноша схватил его обвязанное горло, слегка закружилась голова. Свэллоуз провел ножом по бинту, желая пояснить свою мысль. От жертвы плохо пахло, и вор хотел закончить дело как можно быстрее.
– Карманы, приятель! Ты оглох? – он еще глубже вдавил нож. Человек и не вздрогнул. – Я это сделаю, приятель, – заверил вор. – Я разрежу твое вонючее горло.
– Ох, – сказал Брир, ни мало не напуганный. Больше для того, чтобы успокоить свой тик, он порылся в кармане куртки и выгреб горсть разного имущества: несколько монет, несколько мятных лепешек, которые он сосал и пузырек одеколона. Он протянул все это с легким извиняющимся выражением на нарумяненном лице.
– Это все, что у тебя есть? – Свэллоуз был в ярости. Он рванул куртку Брира и раскрыл ее.
