БЛАНШ. Нет.
НЕГРИТЯНКА. Пойду скажу про вас.
БЛАНШ. Благодарю.
НЕГРИТЯНКА. Рада услужить. (Уходит.)
ЮНИС. Вас не ждали?
БЛАНШ. Нет. Сегодня — нет.
ЮНИС. Ну что ж, заходите, располагайтесь, не дожидаясь хозяев.
БЛАНШ. Как же?
ЮНИС. Да мы здесь свои люди — впущу. (Встает и открывает дверь.)
Загорается свет, засинела занавеска. Бланш медленно входит за Юнис. Сцена постепенно погружается в темноту, из которой выступает квартира Ковальских.
Помещение, разделенное на две комнаты занавесом. Первая по основному своему назначению — кухня, но здесь же и раскладушка — на ней будет спать Бланш. Дальше — спальня.
Из нее узкая дверь в ванную.
(Заметив, какое выражение у Бланш, готова постоять за своих.) Сейчас здесь не очень-то приглядно, а прибраться — квартира просто загляденье.
БЛАНШ. Вот как.
ЮНИС. Да, вот так. Значит, вы — сестра Стеллы?
БЛАНШ. Да. (Не зная, как от нее отделаться.) Спасибо, что впустили.
ЮНИС. Por nacia
[1]
, как говорят мексиканцы, por nacia! Стелла рассказывала про вас.
БЛАНШ. Да?
ЮНИС. Кажется, вы учите в школе.
БЛАНШ. Да.
ЮНИС. Вы прямо из Миссисипи?
БЛАНШ. Да.
ЮНИС. Она показывала снимок вашего дома, там, на плантации,
БЛАНШ. «Мечты»?
ЮНИС. Большущий дом с белыми колоннами.
БЛАНШ. Да…
ЮНИС. С таким домищем, поди, хлопот не оберешься.
БЛАНШ. Простите, пожалуйста, но я просто с ног валюсь,
ЮНИС. Ну еще бы, милая. Да что ж вы стоите… садитесь.
БЛАНШ. Я не к тому — мне бы остаться одной.
ЮНИС (обиженно). О! Тогда не буду путаться под ногами.
БЛАНШ. Я не хотела вас обидеть, но…
ЮНИС. Добегу до кегельбана, подгоню ее. (Уходит.)
Бланш в полном оцепенении остается на стуле — руки судорожно вцепились в сумочку на коленях, вся сжалась в комок, словно ее бьет озноб. Но вот невидящий взгляд ее снова становится зрячим: не спеша начинает осматриваться.
Душераздирающий кошачий вопль.
У Бланш дух захватило от ужаса, инстинктивно подняла руку, словно защищаясь, как вдруг замечает что-то в полуоткрытом стенном шкафу. Вскакивает, подбегает и достает бутылку виски. Налила полстакана, залпом опрокинула. Аккуратно поставила бутылку на место, моет стакан над раковиной. И — снова на прежнем месте, у стола.
БЛАНШ (шепотом). Надо взять себя в руки.
СТЕЛЛА (быстро выходит из-за угла, бежит к дверям. Радостно). Бланш!
Не отрывают глаз друг от друга. Бланш вскакивает, с громким криком бросается к сестре.
БЛАНШ. Стелла! О Стелла, Стелла! Стелла-звездочка!
Крепко обнялись.
(С лихорадочным воодушевлением, словно ей страшно дать себе, сестре опомниться, задуматься.) Ну, покажись же, покажись. Да не смотри ты на меня, Стелла, не надо — вот приму ванну, отдохну, тогда… И выключи верхнюю лампу! Погаси! Нечего рассматривать меня при таком нещадном свете, я не хочу!
Стелла смеется, но уступает.
БЛАНШ. Ну, иди же, иди сюда. Ах ты моя маленькая! Стелла! Стелла-звездочка! (Обнимает ее.) А я уж думала, ты так и не вернешься больше в это логово… Что я сказала! Вырвалось… А я хотела честь честью: ах, до чего же уютный домик!.. И такой ландшафт!.. Ха-ха! Агнец кроткий. Словечка не промолвит…
СТЕЛЛА. Но ты не даешь мне и рта раскрыть. (Смеется, но во взгляде, устремленном на Бланш — тревога.)
БЛАНШ. Ну, что ж — твое слово. Открой ротик и говори, а я тем временем пошарю, нет ли чего-нибудь выпить. Знаю, знаю, уж что-нибудь спиртное у нас припрятано. Где же? А, подсмотрела, подсмотрела! (Бросается к стенному шкафу, достает бутылку. Ее трясет как в лихорадке, попробовала засмеяться — дух перехватило. Бутылка чуть не выскользнула из рук.)
СТЕЛЛА (замечая ее состояние). Садись, Бланш, дай уж я налью сама. Чем бы разбавить, не знаю. Может, кока-кола?.. Кажется, есть в холодильнике. Загляни, милая, а я…
БЛАНШ. А ну ее, дружок, что кока кола, когда нервы на таком взводе. Но где же… где…
СТЕЛЛА. Стэнли? Играет в кегли. Любимое занятие. У них там сегодня… А, вот содовая!.. целое состязание.
БЛАНШ. Просто воды, детка. Один глоток, запить. Не бойся, твоя сестра не заделалась пьяницей, просто ее растрясло, разморило от жары, устала, грязная… Так что сядь и объясни толком — куда я попала? Как тебя занесло в эту дыру?
СТЕЛЛА. Но, Бланш…
БЛАНШ. Ах, ну что мне кривить душой — говорить, так уж всю правду. Никогда, никогда, в самых страшных снах, не могло мне привидеться… Только По! Эдгар Аллен По, один он мог бы оценить все это по достоинству. Прямо за домом, конечно, Уирский лес со всей своей нечистью… (Смеется.)
СТЕЛЛА. Ну что ты, дружок, — железнодорожные пути, всего только железнодорожные пути.
БЛАНШ. Нет, серьезно, шутки в сторону. Почему ты молчала, почему не писала, не дала знать?
СТЕЛЛА (осторожнее, наливая себе виски). О чем, Бланш?
БЛАНШ. Как о чем? Что тебе приходится прозябать в таких условиях.
СТЕЛЛА. Сильно сказано. Здесь совсем недурно. Нью-Орлеан — город совершенно особенный.
БЛАНШ. При чем тут Нью-Орлеан! Все равно, что сказать… прости, малыш. (Разом оставляя эту тему.) Вопрос исчерпан.
СТЕЛЛА (сдержанно). Благодарю.
Бланш молча смотрит на нее, та улыбается в ответ.
БЛАНШ (глядя на стакан, дрожащий у нее в руке). У меня теперь на всем белом свете — одна только ты, а ты мне и не рада.
СТЕЛЛА (искренне). Ну что ты, Бланш, сама знаешь — неправда!
БЛАНШ. Неправда?.. Ах да, я и забыла, ты у нас такая — словечка не вытянешь.
СТЕЛЛА. С тобой ведь, бывало, не разговоришься, Бланш. Вот и привыкла при тебе помалкивать.
БЛАНШ (рассеянно). Недурная привычка… (Решительно.) Ты все не спросишь, как мне удалось вырваться из школы до конца весеннего семестра.
СТЕЛЛА. Я полагала, захочешь — скажешь сама… если захочешь.
