– Я думаю, не так уж и плохо, что мы здесь, – сказал Зак.
Харриет дернула голову вправо и едва не крутанула руль «хаммера». Разумом она понимала, что эти слова произносит Зак, но так увязла в воспоминаниях, что слышала вместо него голос Джейка Портера.
– Я не хотел приезжать, – сказал Зак. – И может быть, я не захочу остаться. Но хорошо, что мы приехали. Я бы чувствовал себя мерзавцем, если бы поехал кататься, зная, что бабуле О придется лечь под нож. – Он ссутулился и стал смотреть в окно, как будто смущенный тем, что только что сказал.
Харриет ужасно хотелось протянуть руку, похлопать его по плечу и сказать ему, как она благодарна, что он такой хороший ребенок. Но она не могла сделать это. Он не любил нежности. Ей приходилось принимать то, что он предлагал, и довольствоваться этим.
Харриет кивнула. Слева от нее пронеслась огромная фура. Она выпрямилась.
– Да ничего, – проговорила она, снова мысленно слыша слова Джейка. Она поморщилась. Воспоминания переплетались с реальностью. Она не могла позволить такому случиться. Ей нужно твердо оставаться в настоящем. – Я хочу сказать – спасибо, Зак. Ты хороший ребенок.
Он фыркнул и занялся своим айподом, снова став нормальным пятнадцатилетним мальчишкой.
Харриет сосредоточилась на дороге, приказывая мозгу думать о своих последних холстах, о списке покупок, об алфавите – о чем угодно, кроме воспоминаний о Джейке Портере.
Глава 9
«Я сын моего отца?»
– Ты часто бываешь в этой части страны? – Полковник, как всегда, держал руки на руле в положении часовых стрелок 10 и 2. Его взгляд переходил с дороги на зеркало заднего вида, потом на боковые зеркала и снова на дорогу. Так же по привычке он обращал взгляд на ветровое стекло.
Джейк делал то же самое. Глядя на встречные машины на противоположной стороне четырехполосного хайвея, он ответил:
– Нет, сэр.
Отец кивнул. Дальше они ехали в молчании.
– Я довольно регулярно летаю в Нэшвилл, – добавил Джейк.
Полковник откашлялся.
– Это, наверное, по делам.
– Да, сэр.
– Твоя мать все еще живет там?
Этот вопрос удивил Джейка.
– Живет.
– Ей там нравится?
– Думаю, да, иначе она не стала бы там жить.
Полковник покачал головой, при этом ни на секунду не теряя из поля зрения дорогу.
– Не обязательно так. Люди живут там, где живут, по разным причинам. Я могу сказать, что мне не нравилась половина мест, где я служил.
Джейк чуть было не отвел взгляд от дороги, чтобы посмотреть на лицо отца. Он никогда не слышал, чтобы полковник хоть слово сказал против какого-нибудь из тех мест, где он или все они жили за годы его службы в военно-воздушных силах. Желая услышать, скажет ли он что-то еще, Джейк спросил:
– И какое тебе понравилось меньше всего?
Полковник постучал большим пальцем по рулю.
– Я провел две недели в бамбуковой клетке. Можно считать, что это место было самым нелюбимым.
На этот раз Джейк все-таки повернулся и посмотрел на отца. Лицо полковника было непроницаемым, как всегда, хотя правая сторона рта немного искривилась.
– Ты никогда не рассказывал мне, что был в плену.
Полковник покачал головой:
– Не было причин упоминать об этом. Не тогда. А кроме него, я бы сказал, что мне не понравилось в Новой Гвинее.
– Ариэль была там с тобой?
Уголок рта отца чуть приподнялся.
– Слава Богу, нет.
Джейк откинулся на спинку сиденья и снова стал смотреть на дорогу.
– Я не хочу сказать, что это выпад против твоей матери, – сказал полковник. – Она делала что могла.
Если бы Джейк получал доллар всякий раз, когда слышал, как отец упрекает Ариэль в том, что она недостаточно старается быть хорошей женой военного, Джейк мог бы спокойно выйти на пенсию еще до того, как получил аттестат. Что-то случилось с полковником, что смягчило его. Джейк не был уверен, что может понять, что произошло с его отцом.
– Какое место, где ты жил, было твоим любимым?
– Юджин.
Отец там родился, но Джейк и его мать никогда не посещали его родной город. Раньше Джейку было любопытно почему, но, опять же, это был еще один вопрос, который он никогда не задавал своим родителям. Сбоку промелькнул рекламный щит с надписью «Посетите озеро Дулитл». Очередной знак сети мотелей «Бест вестерн» появился и исчез. Джейк сидел, словно запертый в своем молчании.
Его отец снова прочистил горло.
– Я родился на ферме на самой окраине Юджина. Мы разводили коров. У меня была своя собственная лошадь. Я жил в доме, в котором родился, до семнадцати лет. – Отец снял руку с руля, почесал одну сторону носа и вернул руку на место. – Это то, чего тебе было не дано, – жить в одном и том же месте. Это многое значит для ребенка – такая стабильность.
Так же, как и отсутствие ее, подумал Джейк, но не сказал этого вслух.
– Я старался избавить тебя от такого потрясения, – сказал отец.
Если бы Джейк не был пристегнут ремнем, он бы, наверное, свалился с сиденья.
– Я не уверен, что понимаю, о чем ты.
– Особая вещь, которой учит тебя армия, – это умение переживать перемены. – Отец вырулил в правый ряд и обогнал универсал с прицепом.
– Думаю, ты имеешь основания говорить так, – сказал Джейк. Ему не хотелось соглашаться. Постоянные переезды многому учат ребенка, в том числе не пускать корни и не привязываться к кому-то. Но он не мог сказать, что это помогает, узнать жизнь, когда в один день ты здесь, а на следующий можешь уехать.
Единственный раз, когда он нарушил неписаное правило «никогда не оглядывайся назад», он получил такой удар, который так и не смог забыть.
– Ты посмотрел мир, – сказал отец, – и я горжусь тем, чего ты достиг…
– Спасибо, – сказал Джейк, удивленный комплиментом. Удивленный? Скорее потрясенный. Что такое с его отцом? Делится своими чувствами. Хочет побыть с сыном на празднике. Влюбился, может быть, и это в его-то возрасте. Кто бы ни была его подружка, она должна быть яркой личностью, если изменила его на сто восемьдесят градусов. Взять, к примеру, отцовское приглашение – его можно даже назвать настойчивостью, – чтобы Джейк встретился с ним здесь на Рождество.
В семье Портер Рождество никогда не, был семейным праздником. Отец чаще всего был на службе, а мать Джейка вряд ли знала, что в остальных семьях по всему миру наряжают елки и складывают под них подарки, завернутые в яркую бумагу.
Джейк покачал головой, иронизируя над самим собой. В его жизни не было тепла и семейных традиций. И он не желал такого никому другому. Существовали веские причины, почему он поклялся не создавать следующее поколение Портеров.
