Но что, если одной ночи будет недостаточно?
Он пожал плечами. Какого черта, он всегда может увидеться с ней в Нью-Йорке. Он достаточно часто бывает там по делам.
– Ты разговариваешь сам с собой? – спросила она, снова полнимая руку, чтобы погладить его по шее.
Джейк улыбнулся:
– Я иногда это делаю.
– Я тоже, – сказала она. – Это профессиональный риск.
– О-о? – Хорошо, она собирается говорить о себе.
– Я провожу многие часы наедине с холстами и красками. Иногда я целыми днями забываю поесть. Бедняжка Зак еще в нежном возрасте научился сам заботиться о себе.
Что-то внутри Джейка похолодело, замерло и начало умирать.
– Зак – это твой сын? – Ему удалось задать этот вопрос достаточно небрежно.
Она помедлила.
– Да.
– Он не против? – Конечно, он против, хотелось кричать ему. Какой ребенок может примириться с тем, что его мать исчезает в своей комнате и не появляется несколько дней подряд? Какой ребенок хочет сам себе готовить макароны с сыром и разговаривать с мультфильмами, потому что они его единственная компания? Какой ребенок хочет ходить в школу и признаваться, что не может пообедать, потому что его мать не пожелала оставить свою музыку, чтобы порыться в карманах и найти двадцать пять центов? Ее пальцы замерли.
– И да, и нет, – медленно произнесла она, как будто серьезно размышляя над ответом. – Когда был жив мой муж, он всегда был рядом. Они были такими хорошими друзьями. – Она вздохнула. – За последние пять лет я приложила немало усилий. И экономка живет в доме, так что она всегда его кормит. У него всегда есть еда.
– Так что по крайней мере его тело накормлено, – сказал Джейк, не осознавая, что говорит вслух.
– Это звучит ужасно, да? – Она уронила руку на колени. – Но пятнадцатилетним мальчишкам от матерей не слишком много пользы. Он прекрасный ребенок и очень хорошо приспособленный.
– Тебе не нужно защищаться передо мной, – сказал Джейк, чувствуя, что она пытается это сделать. – Я никогда не был родителем, и я определенно не собираюсь заводить детей.
Она на мгновение отвернулась к окну, потом снова посмотрела на него, но ничего не сказала.
– Думаю, это задело во мне чувствительную струну, – объяснил Джейк, чтобы она поняла его реакцию. – Я практически растил себя сам благодаря моему отцу-военному и музыкантше-матери.
– И тебя это обижает. – Это был не вопрос.
Он пожат плечами:
– Это не важно. Все это уже в прошлом.
Выражение ее лица говорило, что она не верит ни единому слову из этого утверждения.
– Я могла слышать о твоей матери?
– Ариэль Габриэлли.
– Ариэль Габриэлли! – Она удивленно уставилась на него. – Это поразительно! Я хочу сказать, я никогда…
Он нажал на тормоз перед знаком «стоп» и посмотрел на нее, удивившись ее замечанию.
– Я люблю ее музыку, – сказала она, изучая свои ногти. – Когда я работаю, я включаю музыку, которая соответствует настроению моей картины. Я раньше использовала «Виста витале».
– Она привязчивая, правда? – Джейк нажал на акселератор. Он не знал, что думать об этой женщине. – Послушай, может быть, мы встречались раньше?
Она подняла голову:
– Что ты имеешь в виду?
– Ты когда-нибудь бывала на концертах Ариэль?
Она кивнула.
– Может быть, дело в этом, – сказал он. – Я не могу отделаться от мысли, что видел тебя раньше.
– Ты тоже играешь?
– Повтори вопрос, пожалуйста? – Его мозг все еще работал над загадкой, почему она так ему знакома.
– Ты музыкально одарен?
Он покачал головой:
– Я оставляю это людям, которыми руковожу. В моем теле нет творческой косточки.
Она вскинула голову.
– Что-то мне трудно в это поверить. – Она провела пальцем по его бедру. – Готова поспорить, что ты очень, очень творческий…
От этого прикосновения его тело воспламенилось. Он накрыл ее руку своей и удержал ее на бедре. Рука лежала недостаточно близко к тому месту, где ему больше всего хотелось, чтобы она коснулась его, однако он почувствовал огонь, нарастающий в его паху.
– Давай узнаем, – сказал он, делая последний поворот на дорогу к мотелю, который он заметил ранее.
Он будет исследовать ее тело и наслаждаться тем, как она воздействует на него. Когда наступит утро, она сядет за руль своего «хаммера» и умчится прочь. Так что была она или нет плохой матерью, была или нет сумасшедшей, творческой натурой, каких он поклялся избегать, все это не имело значения. Имело значение только соединение двух тел, наслаждение моментом, чувственная радость.
Что из того, что она заинтриговала его больше, чем любая другая женщина, которую он когда-либо встречал? Что из того, что она заставляла его желать узнать о ней больше? Он уже знал достаточно, чтобы предупредить ее, что после нескольких ночей в постели он будет двигаться дальше. Если и существовал тип женщин, каких Джейк избегал, то это те, кто напоминал ему его мать.
Не то чтобы эта Золушка, как она назвала себя, казалась безумной.
Не безумной. Но она не назвала ему свое имя и не объяснила, почему оказалась так далеко от Нью-Йорка.
Она погладила его ногу.
Он забыл обо всех вопросах и размышлениях насчет ее характера и личности.
– Давай снимем номер, – сказал он, выруливая на парковку под неоновой вывеской «Хайвей экспресс». И ниже – «Свободно».
Глава 20
Часы бьют полночь
Харриет смотрела на мигающую вывеску мотеля. Она вдруг почувствовала себя совсем не готовой сексуально. Ну что ж, она достигла своей цели – Джейк Портер захотел переспать с ней.
И теперь ей следовало бы воспользоваться блестящей возможностью открыть правду о себе и Заке.
Но как могла она сделать это, учитывая его резкие слова о том, что он не собирается заводить детей? Каким ужасным, очевидно, было его детство, если оставило в нем такие сильные страхи…
Харриет пришлось поверить, что это страхи. Несомненно, он боялся повторить ошибки своих родителей. Харриет беспокоилась о том же, особенно учитывая ее ужасные отношения с собственными родителями. Отец Донни впервые похвалил сына только тогда, когда Донни рассказал ему о Харриет и ее беременности. Двое подростков из неблагополучных семей, они неплохо справились с воспитанием Зака. Все, что нужно Джейку, – это шанс увидеть, что он будет нормальным отцом.
Шанс, которого она продолжала его лишать.
Она нахмурилась.
Джейк придвинулся к ней.
