– Мне больше нравится делать наоборот, – сказал Джейк, глядя, как она расчесывает волосы, припудривается и красит ресницы. – Ну знаешь, снимать с тебя одежду.
Она улыбнулась ему, облокотилась на спинку стула и прижалась головой к его бедру.
– Ты так заводишь меня, – сказала она.
Но опять это прозвучало печально.
– Эй, это совсем неплохо.
– Да, но это как есть леденец, когда ты на диете и знаешь, что тебе придется перестать есть то, что запрещено.
Джейк обнял ее и помог встать.
– Мы взрослые люди. Ничто из того, что мы делаем, не противоречит закону. – Он подмигнул. – По крайней мере пока.
Она рассмеялась:
– Ты можешь заставить меня улыбаться, даже когда мне ужасно грустно.
– Один из моих талантов, – сказал Джейк. – Давай-ка найдем тебе какие-нибудь домашние тапочки и поскорее покончим с этим ужином. Я с нетерпением жду десерта.
Харриет вознаградила его медленным, сладостным поцелуем. Он обнял ее одной рукой, и она похромала рядом с ним из комнаты.
Глава 31
Дом там, где сердце
Тело Харриет занимало пассажирское сиденье «хаммера», пока Джейк вез их к дому Дженифер Джейни и Эрика. Но мозг ее все время возвращался к событиям этого дня.
…Это случилось, когда она была в загоне Смитов с Заком, в тот жгучий момент, когда она поняла, что должна все рассказать Джейку. Сейчас. Не после Рождества через посредника. Больше никаких отсрочек.
Харриет легко согласилась помочь Оливии, делая что-то полезное. Сидение в больнице ее ничуть не привлекало. В отличие от сына она не могла развлекать себя походами в кафетерий. А вот прогуливание лошадей, кормление кур и уток и сбор яиц давали ей возможность занять если и не мысли, то время.
К тому же это занятие удерживало ее вдали от Джейка Портера, особенно если учитывать, как она не хотела, чтобы они с Заком встретились.
Зак вывел своего коня, Занзибара, и лошадь Оливии, Мисс Китти, из конюшни. У них была еще одна лошадь, Рок-н-Ролл, которая раньше принадлежала Донни. Теперь конь был уже старый, но ни Оливия, ни Зак не могли примириться с мыслью, что расстанутся с ним. В загоне с другими лошадьми они услышали его вопросительное ржание: «А как же я?»
Зак прижался головой к гнедой шее Занзибара! Он погладил его по спине, но даже не попытался запрыгнуть в седло.
Харриет хотела сесть на Мисс Китти и уже была одной ногой в стремени, когда поняла, что плечи ее сына дрожат, как будто он плачет. Но Зак – плачущий?
– Зак?
Он не поднял голову. Харриет помолчала, не зная, садиться ли на лошадь или подойти к сыну.
– Ты в порядке?
– Я скучаю по папе, – сказал он, пряча лицо в гриве коня. – Он мог бы быть здесь.
– О, Зак!.. – воскликнула она, переполняемая горем и еще больше – чувством вины. Она тоже скучала по Донни, но в каком-то смысле ее жизнь с ним казалась такой далекой. Для ее сына боль и утрата были гораздо сильнее. А оттого, что у нее не хватает смелости рассказать Джейку и своему сыну правду, ему приходится жить, не зная, что у него есть другой отец. Джейк никогда не заменит Донни, но, если ему дать шанс испытать себя в роли отца, он может быть рядом с Заком, помогая ему в тех делах, в которых может помочь только отец.
Она повернулась к сыну, ее сапог застрял в стремени, и она вскрикнула от раздражения. Этим она испугала лошадь. Мисс Китти взбрыкнула передними ногами, а потом задними, и следующее, что осознала Харриет, было то, что ее нога свободна, но сама она лежит на земле, а лошадь всего в нескольких шагах от нее и смотрит на нее укоризненным взглядом.
Так же, как и ее сын. Он поднял голову и вместо того, чтобы подбежать к ней, чего она ожидала, он стоял и с недоумением смотрел на нее.
– Почему все всегда должны крутиться вокруг тебя? – Зак сжал кулаки.
– Что ты хочешь этим сказать? – Она попыталась встать, но не смогла.
Он пнул ногой песок.
– Забудь об этом. Ты не поймешь.
– Ну вот это говорить совершенно несправедливо. Как я могу понять, когда ты не сказал мне, из-за чего расстроился?
– Я сказал тебе, что скучаю по папе. – Он выдавливал из себя по одному слову. – Мне больно, а ты берешь и по-дурацки падаешь с лошади. Что ты за странный человек?
Харриет так и сидела в грязи, его слова звенели в ее ушах. Ее сын прав. Вместо того чтобы отреагировать на его боль, она сфокусировалась на своем собственном чувстве, в данном случае – на чувстве вины. Глубоко вздохнув, она заставила себя подняться на ноги. Протягивая руку, похромала к Заку.
Он повернулся к ней спиной.
– Дорогой, – сказала она, – мне очень жаль. Я знаю, как сильно тебе не хватает его. Он очень любил тебя и не хотел бы, чтобы ты страдал.
Зак пожал плечами.
– Он умер. Ты упала с лошади. Но я… я должен держаться. – Он сгреб в ладонь лошадиную гриву. Перебирая ее в пальцах, он сказал: – Должно быть, хорошо быть взрослым и самому устанавливать правила поведения.
Харриет обняла его за плечи. Он не сбросил ее руки. Она крепко обнимала его и молчала. То, что она могла сказать, ничего не изменит.
Но тогда она поняла, что должна все исправить: Зак, может быть, и будет злиться на нее очень, очень долго, но он имеет право знать, что у него два отца. Она не могла воскресить Донни, но она могла привести Джейка в его жизнь…
– Сегодня мне предложили пенни за мои мысли
[8]
, – сказал Джейк, вторгаясь в ее размышления, – но, судя по выражению твоего лица, тебе надо предложить не меньше четвертака.
– Извини, – сказала Харриет. Она вытянула ногу, чтобы уменьшить боль в лодыжке, и, жалея, что не может так же легко избавиться от тревоги в сердце из-за сына, глянула на сидящего рядом с ней мужчину, гадая, как скажется на нем то, что он узнает о Заке.
– Ты уверена, что хочешь куда-то идти?
Харриет кивнула. Она в долгу перед Дженифер Джейни.
– На следующем повороте сверни направо, – сказала она. – Их дом должен быть в середине вон того квартала.
Дом выглядел практически таким же, каким его помнила Харриет. Это было старое, беспорядочно спланированное двухэтажное здание с широкой верандой спереди. В начинающихся сумерках она не могла разглядеть детали, но мерцающие огоньки на кустах, балясинах и перилах создавали радостное ощущение уюта. В одном из широких окон виднелась рождественская елка, сияющая огнями.
– Оставайся на месте, я сейчас помогу тебе выйти, – приказал Джейк.
Она не противилась. Она позволила ему поднять ее, медленно поставить на землю и обнять одной рукой за талию. Они прошли всего несколько шагов к веранде, как входная дверь распахнулась.
