– Вашего шефа полиции. Ну, знаешь, твоего босса.
Рэнди отступил назад.
– Это правда?
Джейк кивнул и снова положил руки на руль.
– Увидимся позже, – сказал он и рванул через перекресток.
Он совсем не чувствовал себя самим собой.
Он нервничал, он был на грани, на грани открытия. Он тряхнул головой, стараясь прояснить мозги. Может быть, он уже не в силах больше не спать всю ночь, а на следующий день функционировать как обычно.
Он так лихо въехал на гравийную дорожку у «Барна», что его едва не занесло на повороте, но не сразу вышел из машины. Остальные машины на парковке были старые, в основном американские, два пикапа и два седана.
Он тряхнул головой, надеясь вопреки всему, что не ошибся в своем первом впечатлении от «Джей-Ар». Он терпеть не мог вселять надежды, только чтобы потом их разрушить.
Джейк вошел в здание, все еще преследуемый суровым взглядом Хэролда Роджерса. Он должен прочистить мозги. Он должен сосредоточиться. Когда дело касается бизнеса, ничто и никогда не должно стоять на пути Джейка Портера.
Он вошел в зал, показавшийся тихим после того невероятного шума, который он слышал в предыдущий вечер. Прислонившись к стене, он вдруг только сейчас понял, насколько устал и как болит все тело после целой ночи тушения пожара.
Но это было приятно. Полезно. Он вел себя героически.
Джейк смотрел на ребят на сцене, настраивающих инструменты. Сколько раз он проходил через это? Сколько раз он выбирал победителя или качал головой и тихонько уходил, уверенный в своем решении, что эта группа промелькнет и бесследно исчезнет?
Солист, с гитарой на ремне, кивнул, неслышно отсчитал ритм и дал знак начинать первую песню.
Джейк оперся о стену и стал слушать.
И отвечать. Черт, а кто бы не ответил? Эти парни пели сердцем, а ритм был таким гипнотическим и завораживающим.
– Вот черт, – выругался он себе под нос. А потом моргнул и попытался сфокусировать зрение. Парнишка, играющий справа от солиста, был не тот же самый, что сидел там в первый вечер. У юноши, который сидел там раньше, были самые рыжие волосы, какие Джейк видел в своей жизни.
А этот… этот… Джейк сощурился, подался вперед, всмотрелся.
Этот парнишка был копией его самого, каким он был лет шестнадцать назад.
Он моргнул.
Те же волосы. Та же линия скул. Та же привычка морщить одновременно нос, глаза и рот. Что за черт?
– Стоп! – Джейк выкрикнул приказ и оттолкнулся от стены. Он решительно пошел вперед, само воплощение руководителя, – Джей-Ар, на два слова, – бросил он.
Молодой человек пожал плечами и подошел к краю сцены:
– Да?
Джейк посмотрел мимо него на другого гитариста.
– Я думал, что услышу твою постоянную группу.
Джей-Ар пожал плечами:
– А что?
Вопреки самому себе Джейк вынужден был признать, что восхищается бравадой парня.
– Что? Что это за младенец на второй гитаре? Джей-Ар едва ли взглянул на исполнителей, стоящих позади него.
– Это новенький. Неплохой. Рыжий сломал руку, а его родители все равно не позволят ему подписать контракт. Говорят, что он должен поступить в колледж. А этот новый парнишка уже играл с нами раньше. Он справится.
– Это точно?
Джей-Ар кивнул.
– Если я подписываю с вами контракт, я ожидаю, что со мной будут согласовывать все изменения состава, – сказал Джейк, тыча пальцем в грудь молодого человека.
Тот, похоже, ничуть не испугался.
– Покажите нам деньги, и тогда поговорим, – сказал он и вернулся на свое место на сцене. – Раз, два, три… – скомандовал он, и они заиграли, создавая самую фантастическую музыку, какой Джейк не слышал уже очень, очень давно.
Джейк смотрел на нового гитариста, на мальчишку, который мог бы быть им, если бы он когда-нибудь поддался импульсу создавать музыку, приносящую радость, печаль и неописуемые эмоции в жизнь каждого, кто слышит ее.
Парнишка был так же похож на него, как сам Джейк на полковника.
И тут вдруг он понял, на что Хэродд Роджерс намекал ему.
И чего Харриет не сказала.
Черт! Джейк изумленно посмотрел на мальчишку и попятился. Он резко втянул воздух, а потом так же резко выдохнул.
– Кто это? – спросил он Корал, которая оказалась неподалеку.
– Он в городе только на Рождество, – ответила она. – Это сын Донни и Харриет Смит, Зак. Он играет здесь, когда приезжает к бабушке на лето.
Джейк пристально смотрел на сцену. Он видел там, в своем, правда, теперь пылком воображении, дух и энергию своей матери, Ариэль, требующей всеобщего внимания, захватывающей, доминирующей на сцене.
И все же мальчик, теперь один в свете прожектора, когда кто-то сзади него, похоже, узнал звездный потенциал в новичке, запел сердцем, точно признаваясь в любви своей гитаре, плача обо всем, что потерял и о чем еще не знал.
Джейк стиснул зубы так сильно, что подумал, что челюсти могут сломаться.
Ему нужно было многое исправить.
Но Харриет П. Смит, черт возьми, должна объяснить ему очень многое. Если этот ребенок на сцене биологический сын Донни Смита, Джейк намажет кетчупом свою кожаную куртку и съест ее. Он попросил Корал сказать Джей-Ар, что вернется позже, и вышел из «Барна».
Он нашел Харриет в гостиной «Скулхаус инн» разговаривающей с высоким мужчиной в фиолетовых кожаных штанах и такой же куртке, стоящем спиной к Джейку. Мужчина наклонился к Харриет, его голос был тихий, он был слишком близко к ней, чтобы это понравилось Джейку. Не то чтобы у него были намерения преследовать ее, единственную женщину, которая заставила его думать, пусть даже и на мгновение, что невозможное возможно.
Но не теперь.
Не раньше, чем она представит чертовски хорошие объяснения.
И даже тогда как он сможет поверить в то, что она когда-либо сказала или сделала? Что это за женщина, которая не рассказывает мужчине, что у него есть сын?
Разговор, который он собирался провести с Харриет, не может происходить при посторонних. Он стоял на пороге, раздраженный собственнической позой мужчины, самим его присутствием, хвостом длинных светлых волос, завязанным фиолетовым кожаным шнурком.
Фиолетовая кожа.
Джейк сделал шаг вперед, внимательнее рассматривая мужчину. Он знал одного легендарного рок-н-роллыцика, у которого фиолетовая кожа была фирменным знаком. Ему говорили, что это было суеверие, появившееся с первого альбома певца, ставшего платиновым. Во время записи он завязал сзади свои буйные волосы, а после отказывался менять то, что называл своей «счастливой кожей». Он даже назвал так один из своих альбомов. «Счастливая кожа» принесла Уиверу вторую «платину». Никакой фамилии. Очевидно, это было еще одно суеверие.
