– Нет, – возразила Харриет. – Вернее, да, это было проще. Проходил день, и неделя, и месяц, и год, а потом еще год, а я не знала, что делать. Но я пыталась найти тебя, и я могу доказать, что предприняла шаги, чтобы сделать это.
Он подвинул руки. Его тело опустилось на нее. Несмотря на боль и ярость, она потянулась к нему, поднимая бедра, выгибаясь. Чтобы ощутить его, заставить его простить ее, подумать о возможности того, что они могут все исправить.
– А что означает это «П.»? – вдруг спросил он, возвышаясь над ней.
– Что ты имеешь в виду?
– У тебя же не было второго имени. Ты очень гордилась этим, – сказал Джейк. – Ты говорила мне об этом в ночь выпускного.
Она словно окаменела.
– Скажи мне правду, пожалуйста.
Она сглотнула.
– «П» означает «Портер», – прошептала она. – Я взяла его, когда узнала, что во мне растет твой ребенок.
– О мой Бог! – воскликнул Джейк и крепко прижал ее к себе.
Харриет не могла дышать. Он обнимал ее так крепко. Она не знала, ненавидит ли он ее или любит, но какая-то часть ее надеялась, что любовь перевешивает ненависть. Она подняла руку и погладила, очень легко, его по затылку.
Он зарылся лицом в ее грудь, а потом, раньше чем она поняла, что он делает, он уже расстегивал ее пояс и стягивал к коленям брюки. Она потянулась к его джинсам и дернула молнию вниз. Она потеряла голову. Она никогда не была так разумна. Она хотела его, даже если после этого он возненавидит и себя, и ее.
Он даже не снял сапоги, просто опустил джинсы, разложил ее под собой и с силой вошел в ее тело. Его лицо исказилось, он прерывисто дышал, он погружался в нее и требовал, чтобы она отвечала его желанию. Она вскрикнула, ее руки раскинулись по шелковистому покрывалу, ее тело поднималось и выгибалось навстречу его жадным прикосновениям. Он овладевал ею снова и снова, и потом, обессиленная, она безвольно откинулась на кровать, поглощая, принимая и упиваясь им, когда он закричал и наполнил ее. Он упал на нее, его щеки были влажными от испарины, так же как ее щеки были мокрыми от слез.
После долгой-долгой паузы он пошевелился и снял свою тяжесть с ее тела. Он отстранился, встал с кровати, застегнул джинсы и стоял, глядя на нее, почти в шоке.
– Что я наделал! – произнес он.
Она медленно покачала головой. Она ничего не сказала. У нее не было слов, чтобы выразить свои чувства. Только на холсте она могла бы выразить эти ощущения пресыщения, наказания и потери.
Он попятился от кровати и нахмурился.
– Прости меня, – сказал он. – Пожалуйста, дай мне знать, когда захочешь организовать разговор с Заком. – А потом он резко развернулся и вышел из номера.
Своего номера.
Харриет села на кровати. Что он имел в виду этим «Прости меня»? А потом она осознала, что, несмотря на такой шум, устраиваемый из-за использования защиты, никто из них даже не подумал о ней.
Она прижала руки к груди и натянула брюки. А потом притянула к себе одну из многочисленных подушек на кровати, обняла ее и расплакалась.
Глава 34
Что создает семью?
Рассказать Оливии оказалось очень трудно, как и ожидала Харриет.
Как только она смогла собраться с мыслями, она выскользнула из гостиницы и поехала в больницу. Ее тело было таким же оцепенелым, как ее мозг.
Оливия сидела уже не в кровати, а в кресле. Сейчас она выглядела гораздо больше похожей на себя, чем в предыдущие визиты. Харриет поцеловала ее в щеку.
– Вы выглядите так, будто вам гораздо лучше, – сказала она.
Голубые глаза Оливии заблестели.
– Мне сказали, что я как новенькая, если не лучше! Надеюсь, что уже совсем скоро буду ездить на моей лошади.
Харриет улыбнулась ей и, подчиняясь порыву, взяла Оливию за руку.
– Мне нужно поговорить с вами, – сказала она не совсем ровным голосом.
– Что такое, дорогая? Что-то случилось? – Она прижала руку к груди. – Не Зак? Скажи, что он в порядке!
– С ним все отлично, – заверила ее Харриет. – Это не новость, но я должна кое-что рассказать вам.
Пожилая женщина протянула руку и погладила Харриет по лбу.
– Тогда садись и начинай.
Харриет едва не расплакалась.
– Вы все время были мне как мать! – воскликнула она, пододвигая пластиковый стул к свекрови. – Даже лучше.
Оливия вздохнула:
– Твоя мама желает тебе добра. И она любит тебя. Просто ей трудно показать это.
Харриет нахмурилась.
– Она свободна сама сказать мне то, что желает. Но не будем об этом. – Она подалась вперед, не зная, как начать. – Дело касается Зака, – сказала она. – И меня и Донни. И кое-кого еще. Я хочу, чтобы вы знали, что приму любую вашу реакцию, но я также хочу, чтобы вы знали, как сильно я вас люблю и уважаю.
– Моя дорогая, говори скорее! – воскликнула Оливия. – Что бы ты ни должна была сказать, лучше сделать это сразу, чем ходить вокруг да около. Это хороший способ свести меня с ума. А ты знаешь, что я всегда была любопытна, как кошка.
Харриет улыбнулась.
– Когда мы с Донни поженились, я уже была беременна. – Вот, она сказала это, все сразу.
– И?..
Харриет удивленно уставилась на пожилую женщину:
– Вы так спокойны. Вы знали?
– Ты и Донни сказали нам, что вам придется пожениться. Такое случается.
Харриет потерла большим пальцем колено, счищая воображаемое пятнышко. Пятно. Пятно позора на ее жизни и на жизнях ее семьи.
– Это был не Донни, – сказала она и подняла голову. – Я была беременна от другого парня.
Оливия посмотрела направо, в окно на серое зимнее небо. Она всплеснула руками, потом снова положила их на колени.
– Понимаю.
Харриет хотелось утешить ее, но она чувствовала себя такой же негнущейся, как пластиковый стул, на котором сидела.
– Кто? – спросила Оливия. – Кто, кроме Донни, отец Зака?
После этого Харриет смогла двигаться. Она коснулась плеча Оливии, сглотнула готовые вот-вот пролиться слезы и сказала:
– Спасибо, что так задали этот вопрос. Донни отец Зака. Но у него также есть биологический отец. Его зовут Джейк Портер.
Оливия посмотрела на Харриет, как будто видела ее в первый раз.
– Почему вы с Донни сделали то, что сделали?
– Джейк учился в нашем классе. Он уехал из города раньше, чем я узнала, что беременна, и я не смогла найти его. Я рассказала Донни. Он всегда был моим лучшим другом. Он предложил нам пожениться. Я согласилась.
– Это определенно многое объясняет, – сказала Оливия, склонив голову набок и отрешенно глядя в пространство. – Неудивительно, что ты была так расстроена на похоронах Донни.
