Шла война, но Бобби освободили от службы по медицинским показаниям: из-за плохого зрения. Как ни хотел он пойти в армию, его не взяли, даже в очках с такими толстыми стеклами, что, казалось, в них фунтов десять веса. Кто знает, может, если бы он стал солдатом, мы бы не угодили в эту ужасную ситуацию.
В общем, Бобби остался дома и сделал карьеру. Многие жители острова сидели без работы, а у Бобби она была, причем очень хорошая, в Сиэтле. Бобби мог меня обеспечить, а в то время о большем женщины и не мечтали.
Помню, как он выглядел, когда я согласилась стать его женой, — счастливая улыбка, руки в карманах коричневых штанов, которые всегда плохо сидели. Ветер раздувал его тонкие каштановые волосы, и Бобби, держа меня за руку, казался почти красивым. Почти.
По воле судьбы — или злого случая — на борту парома в тот день был и Эллиот с другой женщиной. Женщины вились вокруг него как мухи. Ту я запомнила благодаря ее красному платью, плотно облегавшему тело, и белому шелковому шарфу.
Судно уже заходило в док, когда мы с Бобби прошли мимо их мест, хотя эта женщина могла бы обойтись и без отдельного сиденья: она практически висела на шее у Эллиота.
— Бобби, Эстер, привет! — Эллиот помахал нам рукой. — Знакомьтесь, Лила.
Бобби пробормотал что-то вежливое, я просто кивнула.
— Я скажу или ты? — спросил Бобби, поворачиваясь ко мне.
Я сразу поняла, куда он клонит, и невольно спрятала руку в складках платья. Конечно, Бобби купил очень красивое кольцо — простой золотой ободок и восхитительный драгоценный камень в полкарата. Нет, я смутилась из-за того, что было у нас с Эллиотом.
— Мы помолвлены! — выпалил Бобби, прежде чем я успела помешать.
Услышав громкий возглас, многие пассажиры стали оборачиваться, чтобы посмотреть на нас. Я встретилась взглядом с Эллиотом и увидела надвигающуюся бурю: волны боли от измены плескались в этих темно-карих, таких знакомых, глазах. Спустя мгновение он отвернулся, встал и похлопал Бобби по спине.
— Ну надо же! Бобби досталась самая красивая девушка на острове! Поздравляю, дружище.
Бобби просиял, а Эллиот вновь уставился на меня.
Лила кашлянула и нахмурилась.
— То есть как самая красивая?
— Конечно, после моей Лилы, — добавил Эллиот и ласково притянул ее к себе.
Я отвела взгляд. Он не любил Лилу, мы оба это знали, как знали и то, что Эллиот принадлежит мне, а я — ему. Я чувствовала, что наши сердца разрываются от боли, но это ничего не меняло. Я приняла решение и согласилась выйти за Бобби. Через два месяца я должна была стать миссис Бобби Литлтон, хотя любила Эллиота Хартли».
Только через три главы, почти в два часа ночи, я, наконец, закрыла дневник. Эстер на самом деле вышла за Бобби. У них родился ребенок, девочка. Эллиота отправили воевать в южную часть Тихого океана через тринадцать дней после их свадьбы, на которой он из полумрака последнего ряда церковных скамей наблюдал, как Эстер и Бобби клянутся хранить верность друг другу. Эстер думала о нем, пока Бобби надевал на ее палец кольцо, а когда она давала клятву, то посмотрела на Эллиота, и их взгляды встретились. Никто ничего не слышал об Эллиоте с тех пор, как он ушел на фронт, и Эстер с ребенком в коляске каждый день ходила к мэрии, чтобы проверить, нет ли его имени в списках убитых и раненых.
Я закрыла глаза и подумала о Би. Только человек, который любил и страдал, мог бы так написать.
Глава 5
— Эмили! — позвала Би из коридора.
Дверь со скрипом приоткрылась, и в комнату заглянула Би.
— Ох, прости, детка, не знала, что ты еще спишь. Почти десять. Тебе звонит Грег.
Она улыбалась наполовину ободряющей, наполовину поддразнивающей улыбкой.
— Хорошо, — сонно пробормотала я. — Секундочку.
Я встала, накинула зеленый флисовый халат и отправилась в гостиную, где меня ждала Би.
— Держи, — прошептала она, протягивая мне телефонную трубку. — Похоже, ему не терпится поговорить с тобой.
— Ш-ш-ш!
Еще не хватало, чтобы Грег решил, что я сижу и жду его звонка! И вообще, без утреннего кофе мой уровень терпения застрял на отметке «минус два».
— Алло.
— Привет, Эмили.
— Привет.
От его голоса мне сразу стало теплее. Как от двойного эспрессо.
— Знаешь, я никак не привыкну, что ты на острове, — сказал Грег. — Помнишь, как мы нашли старую тарзанку на пляже мистера Адлера?
— О, да, — улыбнулась я, вдруг вспомнив цвет его плавок: зеленые с синей отделкой.
— Ты вначале боялась прыгать, а потом я пообещал, что буду ждать тебя в воде и поймаю.
— Да, но ты забыл упомянуть, что перед этим я плюхнусь животом.
Мы рассмеялись, и я вдруг поняла, что ничего не изменилось и в то же время все поменялось.
— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросил он немного смущенно, совсем не так, как Грег Эттвуд, которого я знала летом восемьдесят восьмого. Похоже, он либо подрастерял уверенность, либо научился смирению.
— Ничего особенного.
— Я тут подумал… если захочешь, мы могли бы поужинать в ресторане «Гнездо дрозда». Мой друг открыл его в прошлом году. Ничего особенного по сравнению с нью-йоркскими, но нам, островитянам, нравится. Там потрясающая винная карта.
— Заманчивое предложение, — весело сказала я, чувствуя взгляд Би.
— Отлично. В семь часов? Я могу за тобой заехать.
— Да, буду ждать.
— Замечательно.
— Пока, Грег.
Я повесила трубку и повернулась к Би, которая слушала весь разговор из-за кухонного стола.
— Ну?
— Что «ну»? — переспросила я.
Би многозначительно посмотрела на меня.
— У нас свидание. Сегодня вечером.
— Умница!
— Даже не знаю. — Я состроила гримасу. — Все как-то странно.
— Глупости, — заметила Би, складывая газету. — У тебя были другие планы на вечер?
— Ты права, — согласилась я, запуская руку в банку с маленькими ракушками, которая стояла на журнальном столике. — Просто сперва Грег, потом Джек… Отвыкла я от внимания.
Услышав имя Джека, Би отвернулась и стала глядеть в окно. Она всегда так делает, когда затрагивают не самые приятные темы, например, если речь заходит о ее покойном муже Билле или о ее картинах.
В конце концов, я нарушила молчание:
— Не хочешь говорить, и не надо. Но если тебе не нравится Джек, то хотя бы скажи почему.
