Я молча кивнула.
Какое-то время мы сидели, слушая, как чайки мечутся над домом, хлопая крыльями, пока я не набралась смелости сказать Би, что я уезжаю.
— Я еду домой, в Нью-Йорк.
Похоже, она обиделась.
— Почему? Я думала, ты останешься до конца месяца.
— Ну да. — Я посмотрела на залив, сомневаясь в правильности своего решения. Вдруг я поторопилась? — Все стало таким сложным!
— Точно, — согласилась Би.
— Эти прекрасные недели помогли мне измениться, и я благодарна тебе за гостеприимство и любовь. Однако пора двигаться дальше. Наверное, мне нужно время, чтобы переосмыслить пережитое.
Тетя выглядела так, словно ее предали.
— А здесь нельзя?
Я подумала о Джеке, и моя решимость окрепла. Я покачала головой.
— Прости, Би.
— Что ж, ладно. Только не забудь — это твой дом. Помни, что я тебе сказала. Он твой уже сейчас и перейдет к тебе официально, когда меня не станет.
— Чего никогда не случится, — продолжила я с деланым смехом.
— Произойдет раньше, чем мы обе думаем, — сказала она обыденно.
Мое сердце заныло, подтверждая ее правоту.
Девятнадцатое марта
Мысли вертелись вокруг Эстер и Эллиота, Би и Джека. Еще я вспоминала маму и на другой день, свернувшись калачиком на диване в ланаи, набрала знакомый номер.
— Мам?
— Детка, как я рада тебя слышать!
Я вдруг осознала, что даже если я никогда не смогу понять ее полностью, теперь, благодаря бабушкиному дневнику, я буду смотреть на нее другими глазами.
— Мам, нам нужно поговорить.
— О Джоэле?
— Нет. — Я замолчала, собираясь с мыслями. — О твоей матери.
Она промолчала.
— Мама, я знаю об Эстер.
— Откуда? Твоя тетя сказала? Эмили, если…
— Нет. Я нашла одну вещь, которая раньше принадлежала твоей матери. Дневник, в нем она писала о своей жизни. Я прочитала его и знаю, что с ней случилось.
— Тогда ты знаешь, что она бросила нас, бросила меня.
Ее голос вдруг зазвенел от гнева.
— Нет, мама, она тебя не бросала. По крайней мере, не хотела. Дедушка выгнал ее из дома.
— Что?
— Он заставил ее уйти в отместку за то, что она сделала. Мама, той ночью, когда она исчезла, произошла трагедия. Я пытаюсь докопаться до истины ради тебя, ради Эллиота и…
— Зачем, Эмили? Зачем ты это делаешь? Почему не оставишь все как есть?
Похоже, она испытывала те же чувства, что и тетя, возможно, по той же причине. Они обе боялись.
— Не могу. У меня такое ощущение, что я должна найти ответы. Ради нее.
На другом конце линии замолчали.
— Мама?
— Эмили, много лет назад я тоже пыталась найти ответы, — наконец сказала она. — Больше всего на свете я хотела отыскать свою маму, встретиться с ней и, самое главное, спросить — почему она ушла, почему бросила меня. Поверь, я старалась изо всех сил! Но ничего, кроме пустоты и душевной боли, поиски не дали. Я решила, все, хватит, надо отпустить. А когда я это сделала, то поняла, что с островом тоже покончено, навсегда.
Я пожалела, что не могу посмотреть маме в глаза. Наверняка я увидела бы в них частицу той, кого она так долго искала.
— Я продолжу с того места, где ты закончила.
Мама глубоко вздохнула.
— Эмили, я так не хотела, чтобы ты об этом узнала! Меня тревожило, что ты многое у нее унаследовала: творческие способности, характер, даже внешность. Бабушка Джен тоже видела, что ты копия Эстер.
Мамины слова, будто иголкой с ниткой, сшивали разрозненные лоскуты моей жизни безупречным швом. Я вспомнила тот давний злосчастный день, когда бабушка Джен покрасила мои волосы, и поняла, что она испытывала отвращение не ко мне, а к моему сходству с Эстер. Оно так сильно пугало ее, что она решила поменять мою внешность. Подумать только, какую власть имела над ними Эстер!
— Бабушкина фата! — воскликнула я, вспомнив, как было обидно, когда мама не разрешила мне надеть семейную реликвию. — Почему ты не дала мне ее на свадьбу?
— Это было бы неправильно. Вот Даниэль — совсем другое дело! Я просто не могла отправить тебя под венец в фате бабушки Джен, ведь ты живое воплощение Эстер. Мне очень жаль, милая.
— Ничего, все в порядке.
— Мне так хотелось, чтобы ты была счастлива!
Я замолчала, тщательно обдумывая свои слова.
— Мам, есть еще кое-что.
— Что, детка?
Я зажмурилась, чувствуя тяжесть известия, которое собиралась обрушить на мать.
— В ту ночь, когда Эстер ушла из дома и исчезла, она была в положении.
Из трубки донеслись всхлипывания.
— Не может быть!
— Она ждала ребенка от Эллиота, того человека, которого любила. Обо всем написано в дневнике. Прости, я понимаю, как тебе тяжело это слышать.
Мама высморкалась.
— Все эти годы я злилась на мать, бросившую меня в младенчестве. Кто бросает своего ребенка? А теперь я хочу узнать только одно: любила ли она меня? Любила ли меня моя мама?
— Конечно! — ответила я без тени сомнения, решив, что маме нужно это услышать, и Эстер меня одобрила бы.
— Ты правда так думаешь, милая?
Ее голос — хриплый, искренний, без тени притворства — навсегда изменил мое мнение о маме. В глубине души она осталась маленькой девочкой, которая истосковалась по материнской любви. Я никогда не узнаю, какого труда маме стоило всю жизнь скрывать сердечную боль и комплексы брошенного ребенка, однако сейчас она не побоялась открыть свои чувства, и я ею восхищалась.
— Да, — твердо сказала я и потянулась к цепочке на шее. — Кстати, я тут кое-что нашла. Она наверняка хотела бы, чтобы эта вещица досталась тебе.
Я сняла кулончик в виде морской звезды, зажала в руке и кивнула сама себе. Да, Эстер была бы рада.
До отъезда остался час — мы договорились, что Би довезет меня до пристани, потом я паромом доберусь до Сиэтла, а оттуда уже самолетом в Нью-Йорк. Я упаковала чемодан, бережно спрятав сокровища, которые нашла на острове. Положила мамин детский альбом на косметичку, но потом покачала головой. Эта вещь не для Нью-Йорка, она должна остаться здесь, чтобы мама нашла ее, когда вернется.
Я вспомнила фото, которое оставила мне Эвелин, и решила, что мамин альбом — самое подходящее для него место. Прислонившись спиной к кровати, я открыла последнюю страницу, на которой не было ничего, кроме четырех черных уголков и написанного от руки слова «мама» в виньетке из цветочков. Я аккуратно вставила фотографию, закрыла альбом и бережно положила в ящик тумбочки. Как бы мне ни хотелось отдать альбом маме, сердцем я понимала, что она должна сама его найти.
