– Понятно, – сказал Тим со смехом. – Теперь берите собаку. Скажите: «Чи-и-из!» Есть. Ну вот я и взял свое последнее интервью для «Кэмден нью джорнал», – объявил он, убирая фотоаппарат. – Поманили новые горизонты.
– Правда? И куда вы теперь?
– В воскресную «Индепендент».
– Вот здорово. В какой отдел?
– Для начала в хронику, но потом надеюсь стать политическим обозревателем.
– Что ж, поздравляю и желаю удачи.
– Спасибо. Приятно было познакомиться. Вот, возьмите. – Он протянул мне визитку. – Никогда не знаешь, где и как пересекутся наши пути. Не пропадайте – особенно если услышите какую-нибудь забавную сплетню.
– Спасибо, – поблагодарила я. – Непременно.
Уже спустя два часа после выхода газеты с интервью у меня возникла масса поводов для благодарности Тиму. Во-первых, материал оказался очень остроумным и без ошибок, а во-вторых, я тут же получила шесть заявок на участие в щенячьих вечеринках. К тому же ко мне на прием записались три человека – владельцы шиншиллы, длиннохвостого попугая и бенгальской кошки (хозяином последней оказался остеопат Джой), так что до конца недели я была обеспечена клиентами. Я несколько раз пыталась созвониться с Дейзи, но она работала без продыху, и только в пятницу у нее нашлось для меня время.
– Извини, что я не звонила раньше, но у меня творилось что-то безумное. Ну, рассказывай, как дела.
– Знаешь, я уже довольно сильно загружена – клиенты идут косяком.
Я рассказала ей о материале в «Кэмден нью джорнал».
– Здорово. А как тебе Лили Джейго?
– Как ты и предупреждала, она все ужасно драматизирует. – Я захихикала, вспомнив о нашей встрече.
– А Кэролайн Малхолланд? Она звонила тебе?
– Да. Я была у нее дома. Она славная.
– Она явно богата как Крез и вдобавок замужем за этим красавцем депутатом парламента.
– Да-а, – с деланным оживлением подтвердила я. – Так и есть. Я виделась с ним… мельком. Вообще-то я снова поеду к ним завтра – судить у них дог-шоу.
– Да ты что? А это как получилось?
Я объяснила.
– О, да ты, конечно же, заткнешь Тринни и Сюзанну за пояс, – фыркнув, воскликнула подруга. – Представляешь, какие бы пошлости они несли? «Что этот бордер-колли на себя напялил? – передразнила она Тринни. – По-моему, он похож на швабру! А та бобтейлиха в розовых лосинах – просто дешевка, правда, Сюзанна? – О, да, Тринни, какая-то собачья тушенка. И зад вон той спаниелихи слишком велик для ее мини-юбки». В общем, ты гораздо, гораздо тактичней, – хихикнув, добавила Дейзи уже своим обычным тоном.
– Буду стараться. Но раньше я никогда не выступала в такой роли.
– Зато ты, возможно, найдешь новых клиентов. Даже ради этого стоит поехать.
– Именно потому я и согласилась, – солгала я. – К тому же средства от вечеринки пойдут на благотворительные цели. А какие подвиги ждут тебя в эти выходные?
– О, завтра у меня волшебный день. С утра я отправляюсь заниматься альпинизмом по-тирольски.
– Как-как?
– По-тирольски. Это такой способ, который альпинисты используют, чтобы перебираться через расселины, а наша маленькая группа хочет испробовать его в одной старой каменоломне в Кенте.
– А какая там высота?
– Ой, да какие-то несчастные сто футов.
– Да ты просто сумасшедшая!
– Вовсе нет.
– А я говорю – ты, Дейзи, сумасшедшая, и всегда это говорила.
– Но это же действительно отличное развлечение. Сначала натягиваешь тросы через пропасть – ну, как бы такую страховку, а затем разбегаешься и прыгаешь с края…
– Что?
– Тогда тросы натягиваются, и, вместо того чтобы грохнуться, ты болтаешься над пропастью, как марионетка. По-моему, здорово.
– Да мне от одной мысли об этом становится худо.
– Говорят, это куда занятней, чем съезжать со скалы, поскольку в данном случае возникает чудесное ощущение падения в пропасть.
– Ух!
– А в субботу вечером Найджел хочет меня куда-то пригласить, но, – Дейзи сделала театральную паузу, – не говорит куда. Он сказал, что вечер будет «совершенно особенный». «Совершенно особенный», – радостно повторила она. – Так он и сказал.
– Гм… Ты думаешь, это может быть… Ну, ты меня понимаешь.
– Да, я и вправду думаю, что это вполне может быть то самое. Ладно, желаю успеха с праздником, – бодро завершила разговор подруга.
– Буду стараться, – ответила я.
На следующее утро я проснулась в ужасном настроении. Я не выспалась, к тому же мне приснился очень странный сон. В этом сне я выступала на сцене какого-то театра (не знаю какого, но, видимо, очень большого), и как раз поднялся занавес. Почему-то я играла Дороти в «Волшебнике из Страны Оз». Остальные роли оказались распределены следующим образом: Герман – Тото, Дейзи – добрая колдунья Глинда, моя мама – тетя Эм. Александр играл Льва.
– Боже мой, зачем так волноваться? Ты просто большой-пребольшой трус!
– Ты права. Я трус. Во мне нет ни грана храбрости. Я боюсь даже самого себя.
И тут появился Найджел в роли Железного Дровосека.
– Как думаешь, может, Волшебник и ему поможет?
– Почему бы и нет? Может, и ты пойдешь с нами? Мы направляемся к Волшебнику Оз, чтобы он одному из нас дал сердце, мозги – другому, так что, возможно, у него найдется и храбрость для тебя.
Потом мы пошли к Волшебнику, которого, к моему удивлению, играл мой папа. И тут я внезапно осознала, что Львом был уже не Александр, а Джимми. Это сбило меня с толку. Во сне я никак не могла понять, куда делся Александр и как он относится к тому, что его сменил Джимми, – это ведь очень хорошая роль. Еще я ужасно беспокоилась, что публика заметит происшедшее. В общем, проснулась я с ощущением жуткого стресса и мыслями о Джимми. А когда я подумала о том, что он будет держать речь на празднике, мне стало хуже некуда. Чтобы хоть как-то отвлечься, я провела все утро, отвечая на вопросы, присланные по электронной почте. То, о чем люди спрашивают, меня очень развлекает.
«Кажется, моя кошка сошла с ума на почве гигиены. Она все время умывается», – говорилось в одном письме. Нет, с кошкой все в порядке – такое поведение свойственно большинству кошек. «Как бы приучить моего тарантула вести себя более дружелюбно?» Боюсь, что никак: враждебность у тарантулов врожденная. «Мой серый африканский попугай все время посылает меня куда подальше. Он действительно так плохо ко мне относится?» Вовсе нет.
Иногда людям нравится сообщать мне о «забавных» поступках своих подопечных. «Мой ослик кричит „задом наперед": не „Иа-иа", а „Аи-аи"». «Моя лошадь умеет считать до десяти». «У моей сиамской кошки талант пианистки – она гоняет взад-вперед по клавиатуре». «Мой пересмешник научился петь „Отель разбитых сердец"». Внезапно пришло новое письмо – от папы. В нем содержалась вполне обычная информация: погода в Палм-Спрингс (отличная), знаменитости, играющие в гольф у него в клубе (целая куча), подслушанные голливудские сплетни (скандальные). Папа также выразил надежду на то, что моя новая практика началась вполне успешно. Но когда я добралась до последнего предложения, у меня перехватило дыхание:
