– Здравствуйте. Вы смотрите программу «Время вопросов», – объявил в четверг Дэвид Димблби. – Мы ведем вещание в прямом эфире, и сегодня наши камеры установлены в здании муниципалитета города Лидса. В этот раз в роли многоуважаемых экспертов выступят: Алан Дункан, глава комиссии по здравоохранению от партии консерваторов, Мартин Белл, независимый депутат парламента, Ричард Чартерис, епископ Лондонский, Дженни Эклер, комедийная актриса, и, наконец, Джеймс Малхолланд, министр образования, член парламента. Поприветствуем наших гостей.
Сотрудница программы, ответственная за контакт со зрителями в студии, сделала нам знак, и мы послушно зааплодировали.
– Итак, наш первый вопрос от миссис Кэй Спринг, бывшей учительницы биологии, а ныне пенсионерки.
Возникла небольшая пауза, во время которой микрофон был передан миссис Спринг, сидевшей в последнем ряду.
– Не кажется ли экспертам, что правительство игнорирует общественное мнение по вопросу о генетически модифицированных продуктах? – спросила она.
– Итак, не кажется ли экспертам, что правительство игнорирует общественное мнение по вопросу о генетически модифицированных продуктах? – повторил Димблби. Он окинул экспертов пристальным взглядом поверх очков с узкими стеклами, а потом остановился на Алане Дункане. – Алан Дункан, я попросил бы вас высказаться на этот счет.
Пока Алан Дункан выступал, я не могла оторвать глаз от Джимми. Он сидел с правой стороны стола, переплетя пальцы рук. Что и говорить, он выглядел безупречно в сшитом на заказ костюме и желтом шелковом галстуке. Время от времени он что-то записывал в блокноте или делал глоток воды, а иногда проницательно прищуривался, оценивая сказанное Дунканом. Меня Джимми заметить не мог, поскольку я спряталась за чьей-то широкой спиной. Сжимая трясущимися руками карточку с номером вопроса, я в мыслях благодарила Дейзи за то, что она позвонила своей подруге, телевизионщице Джо, и та пригласила меня на шоу.
– Необходимо проявлять повышенную осторожность… – вещал Алан Дункан. – Мнение ученых по-прежнему не учитывается… Возможные последствия все еще не просчитаны…
Джимми покачал головой. Мы похлопали Алану Дункану, а потом пришла очередь епископа, выразившего свое беспокойство по поводу «Франкенштейновой пищи» и «ненасытности крупных корпораций». В сущности, примерно таких же взглядов – с незначительными нюансами, – придерживались и другие участники программы. И тут слово взял Джимми.
– Джеймс, – обратился к нему Дэвид Димблби. – Вы изучали биологию, не так ли? – Джимми кивнул. – Более того, по моей информации, вы закончили университет с отличием. – Джимми залился стыдливым румянцем. – И каких же взглядов на эту проблему придерживаетесь вы?
– С моей точки зрения, на сегодняшний день тезис о вреде генетически модифицированных продуктов абсолютно ничем не подтвержден, – уверенно начал Джимми. – Все дело в том, что противники генетически модифицированных организмов, в большинстве своем живущие в богатых западных странах, предпочитают не брать в расчет те многочисленные преимущества, которые ГМО могут дать развивающимся странам. Например, в генетическую структуру риса можно внедрить ген, позволяющий выращивать эту важную культуру в соленой воде. Аналогичным образом можно сделать картофель и пшеницу неуязвимыми перед многими напастями…
Пока уважаемый министр образования излагал позицию правительства по этому вопросу, в моей памяти всплыло название статьи о Джимми на сайте «Гардиан» – «Голос его хозяина». И действительно, Джимми вещал с такой страстью и праведным гневом, словно и вправду верил в то, что говорил. Может, другим зрителям так и казалось, но я-то знала: будь правительство против ГМО, депутат Малхолланд критиковал бы «Франкенштейнову пищу» с той же горячностью.
Уважительные аплодисменты публики вызвали у Джимми горьковатую полуулыбку: дескать, как жаль, что приходится разъяснять разным тугодумам такие простые и неопровержимые истины.
У меня пересохло во рту от волнения, когда эксперты перешли к обсуждению новой темы – есть ли необходимость вводить плату за использование наиболее загруженных дорог в других городах. Потом последовали вопросы о тюрьмах, беженцах и преступности. Говорилось также и о состоянии гражданских свобод в условиях терроризма. Потом, с учащенно бьющимся сердцем, я поняла, что пришла моя очередь.
– А теперь наш последний вопрос от Миранды Свит, специалиста по поведению животных. Где вы, Миранда? – спросил Дэвид Димблби, выискивая меня среди публики. – А, вот вы где, за тем рослым джентльменом в голубом джемпере.
Когда ко мне приблизился звукоинженер с микрофоном, Джимми нервно поправил воротничок рубашки. Я сделала глубокий вдох.
– Итак, ваш вопрос об экспорте скота? – уточнил Димблби, заглянув в свои записи. Я почувствовала, что одна из камер направлена на меня.
– Нет, – сказала я. – Я собиралась спросить об этом, но теперь решила задать другой вопрос, если вы, конечно не возражаете.
Димблби поморщился, но, вероятно, у меня был слишком решительный вид.
– Что ж, хорошо, задавайте свой вопрос.
– Я хотела бы спросить Джеймса Малхолланда, почему в марте 1987 года он, недавний выпускник университета, отправил посылку с бомбой Дереку Уайту, профессору биохимии в университете Суссекса, и тем самым нанес тяжкие телесные повреждения сыну профессора, Дэвиду.
Мощная волна изумления прокатилась по студии. Эксперты смотрели на Джимми, явно потрясенные. Депутат Малхолланд побелел как полотно.
– Н-да, это довольно необычный вопрос, – прервал молчание ведущий. – Но поскольку у нас все-таки осталось три минуты, то, может быть, Джеймс, вы попробуете ответить.
– Да, ответьте на вопрос, – сказала Дженни Эклер.
– Да, – поддержал ее епископ. – Мы все хотим знать, почему вы совершили такой ужасный поступок, если вы действительно его совершили.
– Он совершил этот поступок! – крикнула я. – В этом нет сомнений.
– Тогда как же он умудрился стать депутатом парламента? – поинтересовался кто-то в трех рядах от меня.
– Да, как же его выбрали в парламент?
– Боже, какое преступление! – воскликнул кто-то за моей спиной.
– Это просто чудовищно!
– А ведь, глядя на него, и не подумаешь, правда?
– Конечно – он кажется таким симпатичным.
– Прошу тишины, – обратился к аудитории Димблби. – Пожалуйста, дайте Джеймсу возможность ответить на вопрос.
– Что ж… – начал Джимми. Капли пота заблестели у него на лбу. – Я… э… категорически отвергаю возмутительное обвинение мисс Свит.
– Отрицать вину нет смысла! – выкрикнула я. – Я готова под присягой заявить о том, что ты сделал это, – ведь я была там, о чем ты, Джимми, наверняка помнишь.
– Меня зовут Джеймс, – ледяным тоном произнес он. – И это абсолютно необоснованное обвинение. Я подам на тебя в суд за клевету, Миранда!
