— Змеи? — просипела нянюшка. Маграт открыла глаза.
— Это все дело рук Лили, — пояснила матушка. — Помнится, такие штуки у нее всегда хорошо выходили.
— Самые настоящие змеи?
— Угу, — мрачно подтвердила матушка. — Ей это пару раз плюнуть.
— Вот так штука! У меня бы такое ни за что не вышло.
— В прежние времена у нее бы тоже ничего не получилось. Вот она, сила зеркал.
— Я-я-я… — заикаясь, проблеяла Маграт.
— С тобой все в порядке, — успокоила нянюшка. И поглядела на матушку.
— Что б ты там ни говорила, а девушку бросать нельзя. Да еще в доме, где расхаживают змеи, возомнившие себя людьми.
— Все куда хуже. Как раз они-то по-прежнему считают себя змеями, — поправила матушка.
— Ай, все едино. Даже ты никогда не творила ничего подобного. Самое худшее, так это когда ты слегка сбивала людей с толку и они путали себя с кем-то другим.
— Это потому, что я добрая, — резко отозвалась матушка.
Маграт передернулась.
— Ну что, будем ее вызволять или нет? — поинтересовалась нянюшка.
— Не сейчас. Всему свое время, — ответила матушка. — Ты меня слышишь, Маграт Чесногк?
— Да, матушка, — отозвалась Маграт.
— Нам нужно найти место, где мы могли бы спокойно переговорить, — сказала матушка. — Насчет сказок.
— А что насчет сказок? — спросила Маграт.
— Лили использует их, — объяснила матушка. — Неужто сама не видишь? Это чувствуется по всей стране. Сказки скапливаются здесь потому, что именно тут они находят себе выход. Она подкармливает их. Думаешь, ей нужно, чтобы твоя Элла вышла за этого самого дюка просто потому, что того требуют политические соображения? Нет, это всего-навсего… видимость. Но истинная причина кроется в другом. Лили хочет, чтобы девочка вышла замуж за принца, потому что того требует сказка.
— А зачем ей это? — удивилась нянюшка.
— Все сказки на свете крутятся либо вокруг добрых фей, либо вокруг злых ведьм. И вот тут на сцену выступает наша Лили. Она как… как… — Матушка Ветровоск помолчала, пытаясь подыскать нужное слово. — Помните, в прошлом году в Ланкр приезжали циркачи?
— Ага, — кивнула нянюшка. — Там еще всякие девицы в блестящих трико прыгали, и парни выливали белила себе на штаны. Хотя слона я так и не увидела. Обещали все, что покажут слонов, а их возьми да и не окажись. А на афишах сплошь слоны были нарисованы. Целых два цента потратила, а ни единого слона…
— Да, да, но я хочу сказать совсем другое, — перебила ее матушка. — Помнишь, среди этих самых циркачей был один человек? Усатый такой и в большой шляпе?
— Тот-то? Но он ведь почти ничего и не делал, — пожала плечами нянюшка. — Стоял себе в серединке, время от времени щелкал хлыстом, а все крутилось само собой.
— Вот потому-то он и был там самым главным, — кивнула матушка. — Ведь именно вокруг него все происходило.
— А чем Лили подкармливает сказки? — спросила Маграт.
— Людьми, — ответила матушка и нахмурилась. — Ох уж мне эти сказки! — буркнула она. — Что ж, посмотрим еще, кто кого…
На Орлею надвинулись зеленые сумерки. С болота потянулись туманы.
На улицах горели факелы, а в уютных двориках суетились призрачные фигуры, стягивая чехлы с ярмарочных повозок. В темноте то и дело поблескивали праздничные одежды, периодически раздавался звон колокольчиков.
Весь год жители Орлей были милыми и тихими. Однако ход истории неумолим, и в любом календаре имеется по крайней мере одна ночь, которая временно восстанавливает мировой баланс. И неважно, как она называется — Праздник Дураков, Ночь Бобового Короля или вообще Самеди Нюи Мор. Главное, что в эту ночь даже самые серьезные, самые почтенные люди могут плюнуть на приличия и как следует поразвлечься.
Во всяком случае, такая возможность им предоставляется, а остальное — их личное дело.
Кучера и лакеи сидели в своем закутке в конюшне, уплетая ужин и жалуясь на то, что все веселятся, а они вот тут вкалывают. А еще они коротали время, пытаясь угадать, что за ужин собрали им сегодня заботливые женушки, и завидуя тем, чьи жены, соответственно, проявили больше заботы.
Старший лакей опасливо приподнял крышку.
— У меня цыплячья шейка и соленый огурец, — возвестил он. — Сыра ни у кого нет?
Второй кучер исследовал содержимое своей коробочки.
— Снова вареный бекон, — пожаловался он. — Моя всегда кладет мне вареный бекон. Знает, что я терпеть его не могу. И даже жир не срезает.
— А это такой толстый белый жир? — осведомился первый кучер.
— Ну да. Просто ужас какой-то! По-твоему, это разве похоже на праздничный ужин?
— Махнемся на салат и помидор?
— Годится. А что у тебя, Джимми?
Младший лакей застенчиво развернул свой аккуратный сверток. Там обнаружились четыре бутерброда, причем все корки с ломтей хлеба были тщательно обрезаны. Каждый бутерброд украшала веточка петрушки, и в сверток даже была вложена салфетка.
— Копченый лосось и сливочный сыр, — ответил он.
— Еще, небось, и кусочек свадебного пирога? — ухмыльнулся первый кучер. — Неужто вы его по сию пору не доели?
— Каждую ночь угощаемся, — парировал младший лакей.
Загон содрогнулся от последовавшего хохота. Общеизвестно, что любое, даже самое невинное замечание, отпущенное недавно женившимся молодым членом любого трудового коллектива, является спусковым крючком для грубого веселья среди его старших и более циничных коллег. Это свойственно даже девятиногим существам, живущим на дне аммиачного океана некой огромной ледяной планеты. Таковы традиции.
— Ничего, наслаждайся, пока можешь, — мрачно произнес второй кучер, когда веселье немного улеглось. — Начинается все с поцелуйчиков, пирога и обрезанных корок, а потом вдруг раз, и твой удел — остывший пирог с языком, охладевшая жена и вечные скандалы.
— Насколько я понимаю, — начал первый кучер, — тут все дело в том, как ты…
В дверь постучали.
Младший лакей, будучи самым младшим из всех, направился к двери.
— Какая-то старая карга, — вскоре возвестил он. — Чего тебе, старая?
— Выпить не желаете? — спросила нянюшка Ягг.
Она продемонстрировала кувшин, над которым витал ощутимый запах спиртного, и дунула в бумажный пищик.
— Что? — переспросил лакей.
— И не стыдно вам, ребята, работать? Праздник же! Эге-гей!
— А ну, в чем дело?… — начал было старший кучер, но вдруг учуял соблазнительный аромат спиртного. — О боги! Что там у нее?
— Очень похоже на ром, господин Тревис.
