— Ты уже проиграл свой бой, Нед.
Она ожидала, что после этих слов, прозвучавших как приговор, она наконец-то почувствует торжество, но на душе было по-прежнему холодно и пусто.
— Так, значит, ты нарочно все это подстроила! — воскликнул он. — Ты нарочно загнала меня в угол и заставила своими руками отдать тебе все, что у меня было. Но зачем, черт побери! Зачем тебе это понадобилось? Неужели ты не понимаешь, что ты одним махом разрушила то, что создавалось годами, то, чем дорожили многие поколения людей? Неужели тебе не ясно, что эти плантации не просто клочок земли, что это наша история, наши традиции? — Он замолчал, борясь с охватившим его волнением. — Я не верю, что ты сделала это из-за своей матери. Это было бы слишком нелепо. Но если это все-таки так, если ты действительно решила отомстить за нее, клянусь тебе, Элен, клянусь всем, что есть у меня святого, ты совершаешь чудовищную ошибку. То, что рассказала твоя мать, — неправда. Поверь мне, Элен, я тебя не обманываю…
Элен встала. Ей невыносимо было слышать эту тошнотворную смесь угроз и увещеваний.
— Да, я сделала это нарочно. Я задумала тебя погубить, Нед, и я этого добилась. Теперь, когда все кончено, я могу сказать тебе правду.
В голосе ее звучала холодная убежденность, не оставлявшая ему никакой надежды. Он это понял и решил изменить тактику.
— Ты даже не догадываешься, Элен, в какую опасную авантюру ты впуталась. Твои консультанты, наверное, не потрудились тебе этого объяснить. А зря. Прежде чем решаться на такой важный шаг, не мешало бы взвесить все «за» и «против». Предположим, ты объявишь меня банкротом и завладеешь моим имуществом. Ну и что тебе это даст? Что ты будешь делать со всем этим «богатством»: землей, не приносящей ни цента дохода, и домом, который не удастся продать даже по самой низкой цене? Ты все предусмотрела, Элен, но забыла о самом главном.
— Ты имеешь в виду деньги? — Она обернулась к нему. — Ошибаешься, я учла и это. Я смогу продать твою землю, Нед, и сделаю это с наибольшей выгодой для себя.
— Какая самонадеянность. Думаешь, я не испробовал все варианты? Бесполезно, дорогая, можешь даже не пытаться. — Он остановился и выжидательно посмотрел на нее. — Послушай, давай обсудим все спокойно. Бизнес есть бизнес. Если ты согласишься на небольшие уступки, мы сможем уладить дело так, чтобы ни тебе, ни мне не было обидно. Я хочу сказать, что…
— В будущем году, — перебила его Элен, снова опускаясь на стул, — в Оранджберге откроется новая фабрика. Ты, возможно, об этом еще не слышал, но я получила эту информацию из первых рук. Это будет фабрика по производству удобрений, рассчитанная по меньшей мере на двести рабочих мест. Людям, которые сюда приедут, потребуется жилье. Твоя плантация как нельзя лучше подходит для строительства нового квартала. Когда местные строительные компании это поймут, у меня отбою не будет от покупателей. Тот же Мерв Питере первым прибежит, чтобы отхватить себе кусок пожирней. — Она откинулась на стуле. — Как видишь, мои консультанты не даром едят свой хлеб. Они заблаговременно навели справки у местных властей. Я со своей стороны постаралась тоже кое-что разузнать. Я нашла человека по имени Дейл Гаррет, ты его, наверное, знаешь, одно время он работал в команде губернатора Уоллеса. Так вот, этот Гаррет поделился с нами весьма интересными сведениями относительно новых правил зондирования. Кроме того…
Калверт слушал, не спуская с нее глаз. Упоминание о Дейле Гаррете, по-видимому, убедило его в том, что она говорит правду. Лицо его вдруг побагровело, он наклонился к ней и заорал:
— Дрянь! Подлая дрянь! Так, значит, ты пошла на это из-за денег? — Он в ярости стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — Почувствовала, что здесь можно хорошо поживиться, и поторопилась убрать меня с дороги? Господи, а я-то, дурак, развесил уши и чуть было не поверил сказкам про сумасшедшую мамашу. Какая там, к черту, мамаша! Деньги — вот единственное, что тебя интересует.
— Я не собираюсь оставлять у себя деньги, которые получу от продажи твоей плантации.
Ее спокойный тон разозлил его еще больше:
— Ах-ах-ах, какие мы благородные! Да ты ни цента из рук не выпустишь, это же видно с первого взгляда. Ты и раньше такая была: ради денег могла пойти на все, а уж теперь и подавно. Думаешь, я не знаю, как ты заработала свои капиталы? Шлюха! Не успела вылезти из грязи, а уже норовит пустить пыль в глаза.
— Большая часть денег будет передана в НАСП
[4]
, — прервала его Элен, — для расширения гражданских прав цветного населения. Это более чем оправданно, учитывая печальную историю твоих плантаций. Что касается остальных денег, я собираюсь пожертвовать их местному университету.
— Пожертвовать! Нет, вы только послушайте! Эта выскочка хочет убедить меня, что она занимается благотворительностью!
— На них будет учреждена особая стипендия для студентов этого округа — как для белых, так и для черных. — Она помолчала. — Я хочу, чтобы эта стипендия носила имя Уильяма Тэннера, в память человека, которого я бесконечно уважаю. Я считаю, что Билли заслужил, чтобы о нем помнили в этих местах.
Она замолчала. Говорить было больше нечего. Она откинулась на спинку стула и сжала руки на коленях, чтобы Калверт не заметил, как они дрожат. В комнате наступила гнетущая тишина. В глазах у нее на минуту потемнело, она не видела ничего, кроме пылинок, танцующих в косых лучах солнца. «Ну вот, — подумала она, — я сделала все, что хотела, и теперь могу наконец уйти». У нее не было ни малейшего желания слушать, что скажет Калверт. Она боялась, что его слова снова пробудят в ней ненависть или, еще того хуже, жалость. Она чувствовала, что этого она уже не выдержит, и торопилась уйти, пока голова оставалась ясной и холодной. Она потянулась за перчатками. Нед Калверт молча следил за ней из другого конца комнаты.
— Стипендия Уильяма Тэннера… Ну, ну… — проговорил он наконец после долгой паузы. Потом усмехнулся, встал и подошел к ней. Элен заметила, что на лице его застыло какое-то веселое удивление. — Очень интересная новость, очень. — Он повернулся к столу и взял в руки бутылку бурбона. — Я считаю, что за нее надо выпить.
Он налил себе почти до краев, сделал большой глоток и неторопливо двинулся обратно. Элен видела, что к нему вернулась прежняя уверенность. Ей стало не по себе.
— Стипендия Уильяма Тэннера, — протяжно повторил он, как бы пробуя слова на вкус. Потом покачал головой и продолжал: — Так как ты сказала: «В память человека, которого я бесконечно уважаю»? Отлично, лучше не придумаешь. Ты, наверное, долго трудилась над этой фразой. — Он помолчал. — Вот только слово «уважение» кажется мне в данном случае не совсем подходящим. Мы-то знаем, что одним уважением дело не обошлось. Я хочу сказать, что старина Билли всегда был порядочным кретином, но ты почему-то предпочитала этого не замечать, даже после того, как я предупредил тебя, что с ним лучше не связываться…
