— Допустим. А игрушки для пальмы ты купил?
— Да!
— Хоть с этим справился, красавчик! — выдохнули мы. Как потом оказалось, радость наша была преждевременной.
* * *
Ближе к вечеру мы, принарядившись, уселись за стол в ожидании, пока Нари подаст праздничный ужин. Перед столом красовалось нечто. Это Лаптев накрыл простынёй небольшую пальму у края террасы. Когда солнце зашло за горизонт и краски стали мягче, Сергей Степанович хлопнул в ладоши и сдёрнул полог тайны. Мы, конечно, ожидали от Лаптева нетривиальных решений, но это было слишком. Пред нами предстало диво дивное: вся пальма была украшена симпатичными блестящими шариками разного цвета. Макаров заинтересованно подошёл ближе, потрогал шарики, потом понюхал их, а потом один лизнул.
— Серёга, прикольные шарики, тяжёленькие такие! А чего они по двое скреплены? И запах у них странный, манящий какой-то.
— Миша, они так скреплены для удобства, потому что это…
— Что?
— Ну, короче, это вагинальные шарики…
— Ваги… Это то, о чём я подумал?
— Да…
Следующие пару минут Макаров отплёвывался, потом полоскал рот всем, что попало под руку, потом тёр язык и губы песком и снова отплёвывался. Одновременно он непрерывно крыл матом Сергея и всех его родственников по материнской линии. На этом шумовом фоне я решил продолжить разговор с наряжателем ёлки.
— Сергей, а ты купил новые шарики или бывшие в э-э-э… употреблении?
— Б/у, конечно. Там у них в сексшопе есть обменный фонд, вот я и взял со скидкой. А что вам не понравилось?
Макаров взвыл. Было видно, что Миша хотел бы сполоснуть рот чем-нибудь сильнодействующим, вплоть до керосина. Но в мире не было средств, которые смыли бы этот вкус из его памяти. Миша выдал ещё одну длинную и очень нецензурную фразу, описывающую образ жизни Сергея, его интересы, привычки и то, каким замысловатым способом он закончит свою жизнь. После чего Макаров понял, что пора переходить от слов к делу, и спросил:
— Серёжа, а где ты положил палку?
— Все принадлежности для фаер-шоу я закрыл в нашем бунгало, а что?
— Нет, ничего, посиди здесь минутку…
Тут даже наивный Лаптев понял, что зашёл слишком далеко. И, недолго думая, использовал свой утренний козырь:
— У меня было одно желание в запасе! Ты мне должен за испорченный завтрак!
Повисла пауза, во время которой Миша стоял и, тяжело дыша, смотрел на Сергея. Но потом чувство чести взяло верх, и он устало махнул рукой.
— Чёрт с тобой. Живи.
И пошёл в бунгало. Наверное, чистить зубы.
Мы молча стояли вдвоём с Лаптевым, и тут он не выдержал и сказал:
— Тебе тоже не понравилось, как я украсил ёлку?
— А нормальных игрушек не было?
— Не было. То есть, меня не пустили в магазин детских игрушек…
— Знаешь, я отчасти понимаю этих людей. Ты же шёл туда с керосином и палкой?
— Нет, я просто не захотел разуваться при входе. У меня ноги были в пыли.
— Значит, из-за твоего нежелания помыть ноги мы теперь будем весь вечер любоваться на эти лоснящиеся кругляшки?
— Если вам так не нравится, я могу снова накрыть эту инсталляцию простынёй.
— Окажи милость. А то сейчас вернётся Миша, и как бы нам не пришлось накрывать простынёй тебя.
Миша вернулся через несколько минут и молча сел за стол. Мы тоже помалкивали. В воздухе пахло электричеством. Вдруг дверь кухни с треском распахнулась, и в дверном проёме появилась Нари. Она торжественно подошла к нам и с поклоном поставила на стол огромное блюдо, которое было прикрыто металлическим куполом.
— Оливье?
— Да, Миша, оливье.
— Спасибо, Нари. Дай бог тебе здоровья!
— Сейчас я носить ром и шампанское, — Нари удалилась.
— Артём, давай-ка ты, у тебя рука лёгкая.
С замирающим сердцем я поднял купол. Лаптев охнул, а Макаров уронил столовые приборы и захохотал. Напряжение мгновенно спало. Нари очень старательно нарезала все ингредиенты, которые дал ей Миша. Майонеза она тоже не пожалела. Но вот размер кубиков немного подкачал. Мы-то привыкли, что кубики соразмерны с горошинками. Однако Нари исполнила это блюдо в стиле «греческий салат». Особенно пикантно смотрелись разрезанные на две части куриные яйца.
— А мне нравится! — отсмеявшись, сказал Миша и принялся накладывать себе сакральное блюдо. Пока мы лакомились тайским оливье, Нари принесла остальные закуски и выпивку.
— Нари, может, с нами присядете? Пускай и Ванчай подходит. Выпьем, споём.
— Спасибо, Миша, скоро остальные гости приходить, нам их кормить.
* * *
Вскоре на террасе появились отдыхающие из остальных бунгало. Троица шведских девиц клевали свои салатики, предварительно сфотографировав их в «Инстаграм». Том и Клэр пришли уже слегка подшофе и принялись полироваться пивом.
— Может, пригласим бритишей? — поинтересовался Лаптев.
— Конечно, пригласим, но сначала встретим Новый год. По-нашему, по-православному, с полными бокалами! — отозвался Михаил.
Я разлил шампанское по стаканам, мы чокнулись и выпили.
— А который сейчас час? — встрепенулся Лаптев.
— Здесь десять, а в Ёбурге девять.
— Отлично, значит, будем отмечать Новый год три раза! Сначала по-тайски, потом по-уральски, а затем по-московски!
— Хм, я слышал в магазине, что в Таиланде летоисчисление не такое, как у нас.
— Миша, все давно знают, что тайское летоисчисление разнится с нашим на пятьсот сорок три года.
— Ух ты, а это как, Серёга?
— А это буддийский календарь. Он принят в Таиланде, Лаосе, Камбодже, Мьянме и Шри-Ланке. И новый год начинается в декабре, так что здесь уже… м-м-м… 2556 год!
Тут мы услышали откуда-то справа крик: «Иркутск рулит!!!» И ещё раз убедились, что на Пангане мы были не единственные русские.
— Ха! Парни, а ведь в Иркутске уже Новый год! Артём, наливай!
— Может, не надо так форсировать?
— Ёлкин, мы что, виноваты, что наша страна лежит в нескольких часовых поясах? Или ты Родину не любишь? Пора показать этому рассаднику порядка, как отдыхает русская душа!
Последующий час прошёл в традиционном новогоднем ритме, который можно охарактеризовать как «стремительное достижение максимального угара». За час до Нового года захмелевший Макаров переоделся в Деда Мороза. А слегка косящий Лаптев напялил на себя латексный халатик и водрузил шапочку с красным крестом на белокурый парик. Халатик моментально, с влажным треском, лопнул у него на спине, что очень развеселило всех нас.
