– Человек за бортом!
Не думая и секунды, Нахимов скомандовал:
– Фок и грот
[121]
на гитовы
[122]
! Марса
[123]
фалы отдать!
Марсовые
[124]
кинулись подбирать паруса.
– Пропал человек! – воскликнул Лазарев. – Кто?
– Андрей Могучий, – ответил Нахимов. – Михаил Петрович, дозвольте спустить вельбот…
– Еще семерых ко дну пустить? Где тут… Сигнальщик, видишь? – крикнул Лазарев.
– Вижу! – ответил сигнальщик и указал рукой направление, где ему почудилась на волне голова Могучего.
– Спустить вельбот! – самовольно отдал приказание Нахимов и взглянул в глаза капитану.
Лазарев движением руки дал согласие.
Когда Нахимов подбежал к вельботу, матросы уже спускали лодку. В вельботе сидело шесть гребцов. Нахимов прыгнул на кормовую банку.
Прошло три минуты. «Крейсер» лег в дрейф
[125]
.
Вельбот ударился о воду, словно о деревянный пол. Волной откинуло шлюпку от корабля. Править рулем не стоило.
Мичман стоя командовал гребцам:
– Правая, греби! Левая, табань
[126]
!
Загребной
[127]
на вельботе строго крикнул:
– Сядь, ваше благородие! Сядь, говорю, не парусь! Без тебя знаем!..
На борту «Крейсера» зажгли фальшфейер
[128]
, чтобы показать шлюпке, где корабль, а утопающему – направление, откуда идет помощь.
Пронизывающий мглу свет фальшфейера расплылся в большое светлое пятно, а корабля уже не видно за мглой пенного тумана. Вельбот прыгал по ухабам волн, то взлетая на гребень, то ныряя в бездну.
Нахимов кричал:
– Мо-о! Гу-у-у!
– Да помолчи, ваше благородие! – прикрикнул на мичмана загребной.
Нахимов умолк.
– О-о-о! – послышался совсем недалеко ответный крик, и тут же Нахимов увидел справа по носу на гребне волны черную голову Могучего.
Могучий, энергично работая руками, подгребался к корме вельбота с левого борта. Гребцы затабанили. Могучий, подтянувшись, успел схватиться за борт левой рукой, но оборвался. Нахимов лег грудью на борт и хотел подхватить Могучего под мышку.
– За волосы его бери! А то он и тебя, ваше благородие, утопит, – посоветовал загребной.
Нахимов схватил Могучего за волосы.
– Ой, ой! – завопил утопающий.
– Ха-ха-ха! – загрохотали гребцы, повалясь все на правый борт, чтобы вельбот не черпнул воды. – Дери его, дьявола, за волосы! Не будет другой раз в море прыгать!
В эту минуту и мичман и матросы позабыли о том, что кругом бушует море. Все внимание и силы гребцов сосредоточились на том, чтобы держать вельбот вразрез с волной.
Никто из гребцов не мог бросить весло и помочь Нахимову. Задыхаясь, мичман тянул Могучего в лодку. Наконец Андрей ухватился за борт обеими руками. Обхватив матроса по поясу, Нахимов перевалил его, словно большую рыбу, в лодку. Могучий сел на дно вельбота и, протирая глаза, жалобным голосом воскликнул:
– Братишки! Неужто ни у кого рому нет?
Из рук в руки перешла к Могучему бутылка. Он отпил глоток и протянул бутылку Нахимову:
– Выпей, ваше благородие, побратаемся. Поди, смерз?
– И верно! – согласился мичман, принимая бутылку.
Хлебнув рому, он вернул бутылку Могучему.
– Вода-то теплая, – сказал Могучий, передавая бутылку ближнему гребцу, – а на ветру сразу трясовица берет.
Порохом пахнет
Надвигалась ночь. Шторм еще бушевал, море еще грохотало, а по виду волн уже можно было догадаться, что неистовый ветер истощает последние усилия: поверхность волн стала гладкой, маслянистой.
– Хороший будет ветер! В самый раз! – одобрил шторм Могучий. – Михаил Петрович останется доволен. Узлов по десяти пойдет «Крейсер» до самого мыса Горн…
– А мы-то? – с недоумением и тоской выкрикнул один из гребцов, молодой матрос, сидевший на задней банке.
– «Мы-то»! Раз мыто, бабы белье вальком колотят. Ты, поди, первый в лодку прыгнул – пеняй на себя. Тебя звали? Ты на этой шлюпке гребец?
– Никак нет!
– Зачем залез? Кто тебя просил? – ворчал Могучий, оглядывая туманную даль взбаламученного моря.
«Крейсер» не было видно. Наверное, на корабле продолжали жечь фальшфейеры, но корабль и шлюпку отнесло в разные стороны так далеко, что огня за вечерней мглой и непогодой не усмотреть.
– И ты, ваше благородие, напрасно в дело впутался, – продолжал Могучий. – Удаль показать хотел? А из-за твоей удали теперь семеро погибнуть должны.
Нахимов ответил:
– Раз тебе не суждено утонуть, и мы не утонем, Могучий…
– Ну, положим, ветер стихнет. До берега пятьсот миль. А есть на лодке компас
[129]
? – сердито спросил Могучий.
– На разъездной шлюпке компаса не полагается, – ответил мичман, – сам знаешь.
– Мало что я знаю! Надо было захватить.
– Все в момент сделалось.
– Эх, моментальный ты человек! И в момент надо думать. Компаса нет. Бутылка рома одна, и ту выпили!
Матросы, видя, что Могучий шутит, поняли, что нос вешать не следует. Их угрюмые лица прояснились.
– Неужто Михаил Петрович нас в море кинет? – спросил молодой гребец, попавший на чужой вельбот.
– Кинуть-то не кинет, да и лежать в дрейфе кораблю при таком ветре неприлично: поставит паруса и пойдет своим курсом, – ответил Могучий.
– Он будет палить, – сказал Нахимов.
