В этой книге нет ни одного персонажа, списанного с реального человека. Даже Брежнев, Андропов и Ельцин – персонажи вымышленные, не говоря уже о Президенте России. Такого Президента не существует. Нет ни одного реального события. Все происходящее, как и имена героев, – плод авторского воображения. Однако...
От издателя
Этот роман написан человеком, чье настоящее имя известно единицам. Макс Варм, он же Максим Теплый, – оперативный псевдоним разведчика-нелегала, который большую часть жизни провел за рубежом. Не часто человек, завершивший такую карьеру, продолжает жить и в своей стране в условиях глубокой секретности. Так что, увы, нам не приходится рассчитывать на то, что в романе автор приподнял завесу над хранимыми им тайнами.
По понятным причинам мы не можем сообщить никаких иных подробностей об авторе. Скажем только, что живет он в небольшом доме на границе двух областей – Московской и Калужской – и каждый день почти четыре часа проводит в служебном автомобиле. Утром выезжает на работу в Москву, вечером – обратно. В автомобиле и был написан этот роман-провокация, в котором, помимо интригующего сюжета, обнаруживается «незамыленный», в меру ироничный, а местами очень острый взгляд на современную политическую жизнь страны. Автор намеренно щекочет нервы каждому, кто причастен к спецслужбам или занимается политикой. Политики же у него яркие и часто узнаваемые.
Это одновременно роман-байка, интересный тем, что с какого-то момента перестаешь понимать, где описание реальных событий и персонажей сменяется лукавым авторским вымыслом.
Ну и, наконец, это роман-боевик, слепленный по классическим законам этого занимательного жанра. Правда, с одним исключением: финал романа оставляет много вопросов, хочется спросить: «Что дальше?»...
С господином Теплым мы пообщались по телефону, прочитав рукопись и сразу же согласившись на ее публикацию. Поскольку роман заканчивается неожиданно и оставляет много вопросов, мы поинтересовались: будет ли продолжение?
– Посмотрим, – ответил автор...
Нет ничего невозможного...
Софокл
...Беркас Каленин никогда раньше не задумывался о том, что ждать смерти так страшно. В отношении себя он почему-то верил, что это событие произойдет не скоро, а главное – мгновенно.
Когда-то, в ранние студенческие времена, засев без особой охоты за реферат по философии, он обнаружил у Эпикура слова, которые его зацепили: «...когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, мы не существуем». Мысль ему понравилась, и с тех пор он обрел уверенность в том, что примет смерть спокойно и мужественно. Но она явилась к нему неурочно и в странном обличье: два молодых симпатичных парня деловито и буднично готовили его уход из этой жизни.
Они аккуратно заклеили ему рот скотчем, крепко связали руки и ноги. Один из них деловито поправил ему узел галстука. Он чуть-чуть подтянул его и, отстранившись, оценил результат своей работы. Увиденное его удовлетворило. Парень фамильярно похлопал Каленина по плечу: мол, смотришься просто отменно.
– Давай, закидываем!
Потащили к машине. Один прихватил Каленина за подмышки, другой – за щиколотки. Легко качнув, бросили в багажник. Крышка захлопнулась, и пленник понял, что его повезут куда-то, где непременно вскоре убьют. Да, собственно, ранее сказано об этом было недвусмысленно.
Самое отвратительное было именно в ожидании и в осознании того, что эти двое уже знали его судьбу. Они, собственно, и были его судьбой...
Он испытывал животный страх и даже не понял, когда, в какой момент, мокрыми стали брюки. Произошло это непроизвольно, и ему не было стыдно. Он, скорее, удивился, когда почувствовал, что бедра согрело неожиданным теплом.
Странным образом во тьме кошмара продолжало работать сознание, живя, казалось, собственной, отдельной от тела, жизнью. Выудив из памяти афоризм Эпикура, оно стало решать «задачку», почему мысль веселого грека нравилась Сталину, которого как-то трудно заподозрить в эпикурействе...
«Боже мой, какой Сталин?!» Беркас тряхнул головой и замычал заклеенным ртом. Мысль вернулась к скорой расправе, и его накрыла новая удушающая волна ужаса...
«Командирский подъезд». Май. Утро. Жара
Старший прапорщик Трегубов уже час находился на посту. Он охранял с улицы третий подъезд Государственной думы, называемый в народе «командирским» потому, что именно через него проникают в Думу сам ее председатель, его заместители, лидеры думских фракций, министры, иностранные гости и разные высокие начальники. Более того, если случалось заглянуть в Думу Президенту (что, правда, и было всего-то раза два), попадал он туда также через третий подъезд, а вовсе не через центральный, имеющий второй порядковый номер.
Одетый в плотный камуфляж, высокие, туго обвитые шнурками ботинки, Трегубов изнемогал от жары и скуки. Привычное, почти каждодневное занятие было для него именно сегодня особенно тягостным: он заступил на свое последнее дежурство в качестве сотрудника службы охраны Государственной думы, которая, прямо скажем, надоела ему до чертиков.
Работа в Думе, в силу специфики охраняемого контингента, действительно была нервной и неблагодарной. Помимо того, что сами депутаты вели себя порой высокомерно и капризно, еще труднее было общаться с их многочисленными помощниками и прочими ходоками. Эти вообще казались Трегубову людьми неуправляемыми, посещающими Думу только для того, чтобы при первой же возможности сцепиться друг с другом в непримиримом споре, который запросто мог перерасти в натуральную драку.
Особенно нервировало охрану то, что некоторые чересчур возбужденные граждане, которые не имели доступа в здание, часами дежурили на улице возле подъездов. Отогнать их не было никакой возможности. Ну не стрелять же... Эти напряженно всматривались в лица людей, входящих в Думу и покидающих ее, и, наконец углядев знакомое лицо какого-нибудь известного политика, вцеплялись в него, рассчитывая вручить то жалобу, то очередной гениальный план спасения России, а то и вовсе попросить рублей сто: кто и вправду от житейской безысходности, а кто – в надежде поправить истерзанный похмельем организм...
Уже на следующий день Трегубов должен был заступить на новое место службы. И не где-нибудь, а в Федеральной службе безопасности России, правда, тоже в охране, но сама мысль о том, что на вопрос «Где работаешь?» можно было смело отвечать: «В ФСБ!» – грела суровое сердце прапорщика и торопила время: быстрее бы уж конец этого последнего дежурства – и домой...
Приближавшаяся компания молодых людей сразу привлекла его внимание.
Парни были обнажены по пояс. Рубашки и футболки повязали на бедра. В центре компании, обнимая двух девушек, шел высокий юноша в одних шортах, которые своей расцветкой (крупный черный горох на белом фоне) и фасоном сильно напоминали семейные трусы. Было совершенно очевидно, что этот, с позволения сказать, наряд выбран именно для того, чтобы подразнить московских обывателей и гостей столицы.
