Книга Казнить Шарпея, страница 38. Автор книги Максим Теплый

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Казнить Шарпея»

Cтраница 38

– ...Для начала, Саша, мы их всех как следует пугнем. Они у нас забегают! В ФСБ и Администрации Президента объявляется месячник страха!

– Папа Дима! Я хочу сказать, что пойду для тебя до конца. Но не потому, что думаю, что ты поступаешь правильно.

Игнатов в очередной раз отметил про себя, что сын говорит по-русски вроде бы правильно, но как-то необычно. Он скрипнул зубами, до слез жалея Сашу, который даже родную речь стал забывать.

– У меня даже нет выбора, – продолжил Фомин. – Я человек без родины, без семьи, без дома. Все, что умею, – это делать грязную работу. Но хочу, чтобы ты знал. Я страну не предавал. Я просто для нее не умер! Не погиб для нее в бою! Это правда! И еще – я не застрелился. А знаешь почему? Потому что два раза не казнят. Меня Будаговский недострелил тогда...

– Не виню я тебя, Саша, ни в чем. Нет у меня такого права. И оправдываться тебе не в чем. Поэтому и поставил условие: сначала освобождаю тебя, потом... потом все остальное. Знаешь, когда мне показали эту пленку, где ты якобы ребят наших расстреливаешь, я не поверил. А потом они и сами сказали: фальшивка это! Специально для вербовки сделанная...

– Нет, ты погоди, папа Дима. Они бы тогда поверили! Наши! Да и как не поверить! Я бы и сам поверил. Все натурально! Тем более после того, как мы с Будаговским встретились у Тургута... Там так было... Или ты все знаешь?

– Нет, всего не знаю. Знаю, что стрелял он в тебя... Долецки, он мне главное показал... Фотографии показал, где Будаговкий вместе с Шарпеем и с Ахмадом. Расписки показал... – Игнатов сжал огромные кулаки. – Мне Будаговкий, когда я его прижал теми материалами, что американцы дали, кое-что рассказал. Сказал, что в тебя от страха стрелял... Что оружие продавал по приказу Шарпея. Что деньги ему отдавал. Сам Шарпея назвал!

– Так тебе Будаговского американцы сдали? Он что, все это время на них работал?

– Я о нем от них узнал. Главное узнал: что он в тебя стрелял, что нашим оружием во время войны торговал, что – гад, в общем. А вот был ли он их агентом, то есть вербанули ли они его, – не знаю. Возможно... Только он же очень скоро стал отработанным товаром, бросовой агентурой, из армии ушел, к секретам никаким не допущен. Они, видимо, посчитали так: пусть живет, авось пригодится. Вот и пригодился...

– В каком смысле?

– Ну, они же мне передали на него такой материал, что он был вынужден выполнить все мои условия. Да и семью его я... в общем, изолировал. – Игнатов вздохнул. – У меня выбора не было. Нужен был классный взрывотехник. А Будаговский в этом деле, как выяснилось, виртуоз. – Игнатов снова вздохнул и, как бы оправдываясь, добавил: – Не мог я только документами на него давить. А вдруг он плюнул бы, да и пошел сдаваться на Лубянку. Вот и пришлось нажать по-настоящему... – Игнатов еще раз вгляделся в чужое лицо сына, сильно закусил губу и спросил: – Так как там все получилось, с Будаговским?

Фомин энергично расстегнул ворот рубахи и показал располосованную шрамами грудь.

– ...Когда меня Тургут спас... ну, тогда, когда наших ребят расстреляли, когда я с этим Ахмадом подрался и он меня... как правильно сказать? Одолел! Так можно сказать?

– Можно, Саша.

– Так вот, этот Тургут, он турок по происхождению, он Ахмаду сказал, что я ему нужен. Сын у него пропал. Он думал, что у наших он... Видимо, обменять меня хотел. Ты, говорит, похож на него, такой же молодой. Это уж потом выяснилось, что погиб парень, вроде бы даже свои убили. Что-то там не поделили... Там, видимо, тоже без Будаговского не обошлось, ведь деньги за наркотики и оружие шли через Тургута. Вроде бы сын Тургута предложил Будаговскому работать с ним без посредников. Вот кто-то из своих, кто в этом бизнесе был, его и убрал, а свалили на наших.

Саша продолжил свой рассказ. Картина, которую рисовала его память, была удивительно яркой. Ему казалось, что он и сейчас ощущает на зубах песок, а горлом чувствует жилистое бедро Ахмада, который безжалостно усиливает свой удушающий захват... Он прикрыл глаза и воспроизвел в памяти события двадцатилетней давности...

...Фомин сначала не понял, что сознание вернулось: просто кровавая пелена отступила от глаз, и он с удивлением обнаружил, что лежит на спине. Сознание возвращалось рвано и медленно. Он повернул голову и увидел, что рядом с его обидчиком – Ахмадом – стоит пожилой мужчина и что-то энергично говорит, показывая на Фомина. За его спиной стояла группа вооруженных людей, и Александр догадался, что все эти люди появились только что и не присутствовали при казни, а застали лишь финал поединка Фомина с Ахмадом. Мужчины спорили. Ахмад явно не соглашался с доводами пожилого, а потом что-то выкрикнул, махнул рукой, развернулся и пошел в сторону. За ним двинулась значительная часть стоявших вокруг Фомина моджахедов. Другие, оставшиеся с пожилым, который отдавал отрывистые команды, связали Фомину руки и бросили в повозку, запряженную ишаком.

...Дорога шла вверх, в горы. Собственно, дороги и не было. Была горная круча, через которую пробивались, отодвигая с пути огромные валуны, свидетельствовавшие о непрерывных камнепадах и прочих стихийных или рукотворных изменениях окружающего ландшафта.

Через несколько часов пути Александр оказался в большом поселке, который, по сути, был военном лагерем, располагавшимся на довольно просторном плато высоко в горах. Лагерь был надежно защищен: с одной стороны его ограждали непроходимые горные хребты, вытягивавшиеся к небу почти вертикальной стеной. Справа плато обрывалось глубоким ущельем. Слева было тоже ущелье, но с пологим спуском к бурной горной речке. И только одна сторона имела спуск вниз в виде многочисленных тропинок, которые петляли в горах...

Сносно говоривший по-русски моджахед – бывший строитель, работавший некоторое время тому назад с советскими строителями в Кабуле, – объяснил Александру, что его отдали полевому командиру Тургуту, сын которого находится у русских. Тургут хотел обменять его на Фомина. Александра попросили написать на листочке имя, фамилию, а также номер части и фамилию командира. Последнее Фомин писать отказался и только поставил дату, когда произошел бой, в котором он был захвачен моджахедами.

Александра сносно кормили, держали в яме, из которой несколько раз в день выпускали. Через неделю он уже более-менее свободно передвигался по поселку, только ноги его были связаны металлической цепью, замкнутой на большой ржавый замок. Но и без цепей бежать было некуда. Фомин абсолютно не представлял, куда бежать, да и охранялся лагерь отменно...

Примерно на десятый день поздно вечером в поселке наметилось какое-то движение. Послышался звук автомобиля, что было очень необычно, учитывая тот сложный маршрут, который проделал Александр вместе с афганцами на пути в лагерь. Он увидел колонну грузовых автомобилей. Когда они, надсадно тарахтя моторами и чадя соляркой, медленно въехали в лагерь, стало понятно, что это груженные под завязку военные «КамАЗы». Из головной машины вышли двое людей в военном камуфляже. Один из них, судя по выправке и манере поведения, был старшим офицером и распоряжался происходящим.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация