Машины встречал сам Тургут, который тепло поздоровался со старшим. Александр находился довольно далеко от места встречи и не слышал разговора. Но уже сам факт появления в горах, в лагере моджахедов советских машин не имел для него никакого разумного объяснения, кроме одного...
Фомин открыл глаза:
– ...Я, папа Дима, сначала обрадовался. Думаю: откуда в лагере моджахедов машинам нашим взяться? Обмен, думаю. Сына Тургута привезли, за мной приехали. Пошел я потихоньку к машинам, иду, цепями грохаю. Потом вижу, выгружают что-то... Понял: оружие, «Стрелу», судя по ящикам, боеприпасы. Тут уже меня заметили люди Тургута и те двое. Стали шуметь. Меня к свету вывели, и вижу, стоит возле машины Будаговский, начальник разведки нашей части. Представляешь, я даже когда его узнал, ничего еще толком не понял – все еще про обмен думал. А тут он на меня увидел...
– ...посмотрел...
– ...да, правильно, посмотрел, и такое у него лицо стало, что вдруг догадался я сразу: сука он, оружием торгует...
Игнатов налил себе еще полстакана водки, стукнул им сына в плечо и махом выпил.
– Мне эта тварь, Будаговский, что-то там плел про то, что он-де спасти тебя пытался, – сипло, после выпитого, произнес он.
– Спасти пытался? – переспросил Фомин. – Ну да! Это, конечно, называется «спасти», – съехидничал он. – Будаговский, когда в себя пришел... ну, после того, как меня узнал, сначала с Тургутом поругался. Сильно поговорили. А потом меня с Будаговским вдвоем оставили. Он все просто объяснил: нет, мол, теперь тебе выбора, будешь работать на меня. Оружие, наркотики, валюта и прочее... Денег накопишь – откупишься, говорит, от «духов», в Штаты уедешь. Ты, спрашивает, наверное, думаешь, что это я все придумал: оружие «духам» поставлять? Нет, говорит, у меня командиры есть. И пальцем вверх показывает. Но, говорит, пока по шею... нет, он сказал – по кадык, именно так – по кадык! И показал, где это. Пока не замараешься по самый кадык, среди живых тебе места нет. А к нашим ты разве что мертвым вернешься, да и то вряд ли. Ты же без вести пропал. И обмена теперь не будет. Какой же обмен, когда ты все видел и меня признал... Это, мол, я еще добрый, что не сказал Тургуту, чтобы тебя сразу расстреляли, что в дело тебя беру...
– Может, все-таки выпьешь? – спросил Игнатов.
– Да нет... Уже больше двадцати лет в рот не беру. Отвык. Я же за эти годы столько времени провел в мусульманских странах, что научился обходиться без алкоголя.
– А лицо когда?.. – Игнатов замялся, не зная, как продолжить вопрос.
– Это в Штатах. Сначала ожоговые рубцы лечили, а потом сделали и пересадку лица...
– Пластическую операцию...
– Ну да. Я и говорю: пересадку лица. Чтобы не было больше Александра Фомина – гражданина СССР и офицера Советской армии, а появился Алик Хашеми. По паспорту – гражданин Иордании... – Фомин взял со стола пачку сигарет, привычным жестом достал одну, размял и рассмеялся: – Ты, папа Дима, даже не представляешь, как мне все эти годы хотелось покурить «Беломор» или «Аврору» – помнишь, были такие сигареты?
– «Беломор!» – это папиросы...
– Да, правильно, папиросы... Ты еще мне как-то раз врезал за то, что пачку «Авроры» в кармане у меня нашел. Я тогда еще в школе был. Помнишь?
– Помню, сынок...
Фомин закурил и продолжил:
– Я Будаговского спрашиваю: а что от меня требуется? Он мне объясняет, что афганцам инструктор нужен, чтобы обучать их обращению с нашим оружием. А то они, мол, кроме как из Калашникова палить, больше ничего не умеют. Ну, я, чтобы время потянуть и сообразить, что дальше делать, говорю: да нет, мол, есть среди них хорошие бойцы – и про Ахмада ему рассказываю.
Он, помню, сильно удивился. Ты, говорит, уже и с Ахмадом успел пересечься? Серьезный человек этот Ахмад. На американцев работает. Через него большие деньги на войну идут. Злой, жестокий...
«Ну что, – спрашивает Будаговский, – по рукам?»
Я – ему: «Выхода у меня нет, товарищ майор». А сам думаю: больше шанса не будет. Он-то, конечно, от меня никакой резкости не ожидал. Расслабился, закурил, улыбается. Деваться-то мне некуда, думает...
Рубанул я ему по сонной артерии, как Угрюмов учил. Он захрипел, глаза закатил и плюхнулся мне в руки. Я выхватил его и – на улицу, к ближайшему «КамАзу». Пистолет его взял и ему в висок прижал, чтобы все видели. Афганцы все повыскакивали, автоматы – на меня, но не стреляют – ясно, что вместе со мной по Будаговскому попадут.
Залезли в кабину. Я прапору, что за рулем сидел, давай, говорю, как сюда добрался, так и назад поедем. А он мне в ответ, что без провожатого дорогу ночью не найдет. Тут я ошибся: позволил ему из кабины выбраться, за провожатым, говорю, иди. Ну, он в темноте и пропал. А мы сидим вдвоем в кабине. Будаговский в сознание вернулся, смотрит на меня грубо и спрашивает, что я делать буду. Я ему: «Садись, гад, за руль, машину поведешь, поедешь по следам, по тем, что «КамАЗы» сделали».
Игнатов взял из рук сына окурок, который догорел до фильтра, и затушил его. Фомин тут же снова закурил.
– Недооценил я его, волка... В ГРУ не держали... этих. Я слышал слово такое интересное... – старая семга.
– Лохов?
– Точно! Лохов! Так вот, сел он молча за руль, нажал на газ, разогнался так уверенно, будто дорогу хорошо знает. Это потом стало ясно, что он и сам-то не знал, что на обрыв идет. А он – нажал по педали тормоза так, что я вперед на стекло упал, а он мне еще по затылку стукнул. Разбил я лицо, сильно кровь пошла, пистолет упал. Тут он и бахнул мне в левый бок, в упор, а второй выстрел уже... проскользнул. Машину на обрыв тащит... Он, видимо, ее удержать пытался, поэтому и недострелил меня. А потом он выпрыгнул, когда уже машина вниз пошла... Это я уже потом понял, как все было. – Фомин поморщился и потер левую сторону груди, как будто заново пережил боль. – Пошел «КамАЗ» в обрыв, а я, видимо, сразу выпал... Дверь открылась от первого удара. Машина в ущелье упала и сгорела совсем.
– Подожди, у тебя же ноги были цепью связаны!
– Так это меня и спасло. Зацепился я цепью за дерево, которое «КамАЗ» снес. Скатился в ущелье – и в воду. В воде в себя пришел. Плыву... В смысле дерево плывет, и я вместе с ним. Так бы утонул: река быстрая, а вода очень холодная...
– Слушай, если бы не сидел ты сейчас передо мной, не поверил бы никогда, что такое возможно... – Игнатов приобнял сына. – Это же сколько смертей ты миновал?
– Четыре... примерно!
– А как ты к американцам попал?
– Меня вниз по течению снесло. Сколько я был в воде – не помню. Но видимо, больше часа. Пришел в себя, когда уже светло было. Дерево течением к берегу прибило, и меня подобрали какие-то люди. Я много крови потерял, плохо помню, как там дальше было. Везли куда-то на повозке... Такое было у меня мнение, что я умер и везут меня хоронить... Потом сказали, что меня подобрали крестьяне и передали людям из международной миссии Красного Креста. Те якобы прибыли в Афганистан для решения каких-то гуманитарных задач: вроде бы проводили вакцинацию детей против гепатита. В общем, такие приятные люди. Очень вежливые. А на деле это профессиональная разведка.
