Обтрепанные изношенные лохмотья висели на вешалке из дерева и металла, пыльной, высокой, непрочно прикрученной к стене. Еще одна роба, испачканная высохшим маслом. Да, это была катастрофа. Легкое, исторгающее запах катастрофы. Пучки света, очень яркие, насыщенно белые, падали сверху, позади скелета маленького спортивного самолета. Полосы ткани, застывшие твердыми складками, как меловая мантия, падали вертикально сверху и оканчивались клубком толстых и тонких веревок — это были парашюты. Монторси попытался угадать конечный пункт маршрута, освещенный фарами. Это был тот же самый свет, что и на поле в Баскапе прошлой ночью, тот, что освещал обрубленное, обгоревшее тело, бывшее некогда Энрико Маттеи. Однако эта точка была покрыта мраком. Им пришлось обойти вокруг круглого винта самолета, высокого, состоящего из неподвижных металлических фрагментов, почти как звездная карта из кусков бронзы, врезанных вертикально и горизонтально, код из многих цифр, сложный и последовательный, нечитаемый.
Потом их окружило наваждение — наваждение света.
Монторси подумал: «Здесь. Меня убьют здесь».
Поток света был очень сильным. Монторси понадобилось несколько секунд, чтобы привыкли глаза, воспаленные от усталости. В этом потоке он увидел горящее ярчайшим светом имя Ишмаэля. Он именно почувствовал, как яд раны проникает в его плоть, в мозг, во второе тело, большее размером, сотканное из неразличимых чувств и страхов.
Согласно пророчеству, лучистый знак Ишмаэля должен был отпечататься на нем, на лбу, побелевшем от света. В больной сердцевине его полного существа.
На земле лежало съежившееся тело. Другие люди разглядывали его, похожие на тех, что разглядывали самого Монторси снаружи ангара, — они казались более черными, потому что были освещены более ярким светом. Лунная станция. Высадка на далекой планете, небесном теле родом из другой эпохи. Распалась связь времен, будущее задохнулось в настоящем, оба они — в прошлом, все рушилось — огромной силы обвал.
Страх. Ужас. Неминуемость конца. Ощущение кары постепенно росло.
Он был готов к трансформации.
Съежившееся тело, напоминающее тело ребенка, подросшего малыша, который уже обрел осознание мира, но не полностью. Тело, летящее к свету миндаля. К свету цветов.
Он оглядел рану, кровавое мясо в середине затылка. Ощутил ту самую боль, которую испытала жертва. Увидел осколки кости, почувствовал треск, с которым она сломалась. Увидел темное пятно под разбитой черепной коробкой. Вытекло некоторое количество мозгового вещества. Волосы слиплись от крови.
Он шел как мертвец, шел все ближе.
Вблизи: маленькое светлое тело. Монторси вдохнул запах пыли, который ничуть не перекрывал младенческий аромат, исходящий от кофточки. У него сморщился лоб, сжалось лицо, свернулось само в себя — вертикальная полоса синей плоти без глаз. Его засасывала внутрь не боль, а что-то более сильное и первородное, как будто из него вырвали его собственное существо. Он увидел светлое лицо, желтоватое, синяки под глазами. Много крови. Погладил волосы, почувствовал под рукой другие сгустки крови. Погладил кожу — влажный, затвердевший хлопок. Почувствовал веснушки под подушечками пальцев. Труп почти пульсировал: боль и одиночество. Его охватило чувство вины.
Рана заразила его.
Его вырвало, он испачкал брюки.
Она была мертва. Это была Маура.
Инспектор Гвидо Лопес
МИЛАН
27 МАРТА 2001 ГОДА
11:30
Но что будет потом? Предвижу, что мы будем ждать явления нового героя, героя кататонического, по ту сторону покоя, свободного от каких-либо порывов, переносимого от одной сцены к другой большими, толстыми статистами, чья кровь содержит ретроградные амины.
Дэвид Фостер Уоллес. «Infinite Jest»
[23]
Меньше четырех часов до начала конца. Лопес пытался думать об ISPES, о прибытии Больших Шишек, но у него не получалось.
Он мог думать только о голосе по телефону, об этом шуме. 27 октября 1962 года. Что это значит? Что произошло 27 октября 1962 года?
Отдельные образы, не связанные между собой, — шквал. Труп на улице Падуи. Хохенфельдер с головой, склоненной на руль, а за окном, слева, — Ребекка. Человек в кожаной маске в здании промышленного склада. Ребенок на Джуриати. Карл М., сползающий на землю. Лаура, которая называет его «вялый хрен». Вунцам, обнимающий его. Сантовито тушит сигарету. «Ты нездоров». Ребенок на Джуриати. Он почти задыхался на Ратхаусмаркт, глотая торт. Ребенок на Джуриати. Ребенок на Джуриати. 27 октября 1962 года. 27 октября 1962 года.
27 октября 1962 года.
Он вышел из кабинета. Прошел по коридору. Лестница. Мимо — множество человеческих тел. Операция ISPES стартовала. Сантовито был уже на улице Филодрамматичи. Третий этаж. Второй этаж. Он пошел по широкому ярко освещенному коридору, в конце которого увидел служащих за стойкой. Быстрее. Поздно, слишком поздно. Растолкал очередь: три агента полиции нравов, ожидающие документов. Это был архив управления.
Он попросил все папки, относящиеся к 27 октября 1962 года.
Попросил отдельную комнату, чтобы изучить их.
Ему дали четверть часа.
Он принялся листать.
Три картонные папки, доверху полные, бесформенные, выцветшие. Открыл. Понял. Одна папка наполовину была посвящена отчетам о смерти Энрико Маттеи. Это был день смерти Энрико Маттеи. Он не понимал. Зачем сообщать ему теперь дату смерти Энрико Маттеи? Какое это имеет отношение к Ишмаэлю? Он лихорадочно искал связи. 27 октября 1962 года. Погибает Энрико Маттеи. Возможно, это убийство, возможно, нет. Это дело открыто вот уже сорок лет с момента тех событий. Маттеи — политик, менеджер государства. Возможно, это американцы устранили его. Сегодня: Ишмаэль угрожает сильным мира сего в Черноббио. Они политики. Люди, в руках которых судьбы мировой экономики и политики. Американцы предупреждают: будет покушение. Возможно, бомба. Здесь прослеживались некоторые аналогии. Но были и различия. Существенные. Что это значит? У него голова пошла кругом. Не получалось думать.
Он пробежал глазами отчеты. Прочел имена. Заря миланского отдела расследований. Омбони. Равелли. Монторси. Монтанари. Секретные отчеты: полно изъятых документов. Они выезжали в Баскапе вскоре после крушения самолета Маттеи. Их рапорты были засекречены прокуратурой. Что они видели? Он прочел то, что мог прочесть. Общие описания. Обычная бюрократическая фразеология. Бесполезное рвение.
Он встал, отправился запрашивать тематическую подборку: дело Маттеи в миланском отделе расследований. Дождался документов в комнате. Тоненькая папка. Он спросил у служащего, все ли здесь. Все здесь. Действительно. 28 октября 1962 года у отдела расследований забрали это дело. 29 октября 1962 года шеф отдела расследований, Ремо Нарделла, был переведен на другую должность, довольно-таки туманную и бюрократическую должность в Рим.
