Достабль смотрел им вслед. Такую речь в Анк-Морпорке нечасто услышишь. Все-таки большинство местных жителей говорят не делая пауз посреди предложения. А еще было бы интересно узнать, что же означает слово «ный».
У большого здания на Привет Мыло собралась преизрядная толпа, в результате движение повозок застопорилось, и пробка стояла аж до Бродвея. «Где бы ни собралась куча народу, – подумал Вильям, – кто-то обязан написать, почему это произошло».
В данном случае причина была ясна. На плоском карнизе у окна четвертого этажа, прислонившись спиной к стене, стоял человек и смотрел вниз с застывшим выражением на лице.
Далеко под ним толпа старалась чем-нибудь помочь. Здоровая природа анк-морпоркцев не позволяла им отговаривать человека в таком положении от прыжка. Это же свободный город, в конце концов. Советы подавались соответствующие.
– Гораздо лучше прыгать с Гильдии Воров! – кричал кто-то. – Шесть этажей, а внизу солидные прочные булыжники! Разобьешь башку с первого захода!
– Отличные каменные плиты уложены вокруг Дворца, – советовал его сосед.
– Все так, – возразил первый горожанин. – Но Патриций его просто убьет, если он решит выкинуть там такой фортель, я прав?
– Ну и что?
– Да ничего, это просто вопрос стиля.
– Башня Искусств очень хороша, – как будто по секрету сообщила какая-то женщина. – Почти девятьсот футов высотой. И вид оттуда отличный.
– Верно, верно, не стану спорить. Но остается слишком много времени на размышления. Пока летишь вниз, я имею в виду. Неподходящий момент для углубленного самоанализа, как мне представляется.
– Слушайте, у меня полный фургон креветок, и если я застряну тут еще ненадолго, они просто уйдут домой, – простонал извозчик. – Почему бы ему не прыгнуть, наконец?
– Он думает. Это же серьезный шаг в жизни.
Человек на карнизе повернул голову, услышав шорох. Вильям осторожно бочком пробирался по карнизу, стараясь не смотреть вниз.
– Привет. Пришел попробовать отговорить меня, а?
– Я… я… – Вильям действительно старался не смотреть на мостовую. Снизу карниз казался гораздо шире. Он уже сильно пожалел о своей затее. – Я и не собирался…
– Я всегда готов послушать уговоры.
– Да, да… э… не могли бы вы сказать мне свое имя и адрес? – спросил Вильям. Здесь наверху дул неожиданно резкий и неприятный ветер, коварно налетавший порывами из-за крыш. Он шелестел страничками его блокнота.
– Зачем?
– Э… потому что, учитывая высоту здания и прочность мостовой, потом выяснить все это не будет возможности, – сказал Вильям, стараясь не дышать. – А я собираюсь написать о вас заметку в газету, и она будет гораздо лучше, если мы сможем точно сообщить, кем вы были.
– Какую еще газету?
Вильям вынул из кармана номер Таймс. Газета зашелестела страницами на ветру, когда он без лишних слов передал ее самоубийце.
Человек сел на карниз, свесив ноги над бездной, и начал, шевеля губами, читать.
– Так это что, новости всякие? – спросил он. – Вроде городского глашатая, но на бумаге?
– Верно. А теперь скажите мне, как вас звали?
– Что значит, звали?
– Ну… понимаете… это же очевидно… – сокрушенно забормотал Вильям. Он махнул рукой в сторону пустоты и чуть сам не потерял баланс. – Если вы…
– Артур Крюк.
– И где вы живете, Артур?
– Лепечущий переулок.
– А кем работали?
– Ну вот, опять вы в прошедшем времени. Стража обычно дает мне чашечку чаю, знаете ли.
В голове Вильяма зазвонил тревожный сигнал.
– Вы… часто прыгаете, да?
– Я выполняю только самую сложную часть прыжка.
– И что же это?
– Влезть на здание. Очевидно же, что сам прыжок я не совершаю. Это неквалифицированная работа. Мою работу можно рассматривать скорее как «крик о помощи».
Вильям постарался покрепче ухватиться за отвесную стену.
– И в качестве помощи вы хотите…?
– Можете дать мне двадцать долларов?
– Или вы прыгнете?
– А, ну, не то чтобы совсем прыгну, понятно же. Не полностью прыгну. По сути, нет. Но буду продолжать угрожать прыжком, если вы понимаете, о чем я.
Здание внезапно показалось Вильяму гораздо выше, чем было, когда он лез наверх. А люди внизу – гораздо меньше. Он мог разглядеть отсюда глядящие вверх лица. Был там и Старый Вонючка Рон со своей собакой, и вся его команда, потому что они обладали каким-то мистическим гравитационным притяжением к сценам импровизированного уличного театра. Можно было даже разглядеть табличку Генри Гроба «Буду Грозить За Еду». А еще он видел длинные очереди застрявших в пробках повозок, уже парализовавшие половину города. Он почувствовал, как подгибаются колени…
Артур схватил его.
– Эй, это мое место, – сказал он, – найди себе свое собственное.
– Вы сказали, что прыжки – неквалифицированная работа, – напомнил Вильям, стараясь сосредоточиться на своих заметках и не обращать внимания на медленно крутящийся вокруг мир. – Так какая же была у вас работа, мистер Крюк?
– Верхолаз.
– Артур Крюк, спускайся сию же минуту!
Артур взглянул вниз.
– О господи, они притащили сюда мою жену, – сказал он.
– Констебль Фиддмент говорит, что ты, – далекая миссис Крюк прервалась, чтобы снова прислушаться к стоявшему рядом с ней стражнику, – мешаешь ком-мер-чес-кому бла-го-по-лу-чию города, ты, вонючий идиот!
– Не могу спорить с женой, – признался Артур, бросая на Вильяма робкий взгляд.
– Я опять спрячу твои штаны, ты, старый вонючий дурак! Спускайся немедленно, а то я тебе задам!
– Три счастливых года в браке, – радостно сказал Артур, махая далекой фигурке жены. – Остальные тридцать два тоже были не так уж плохи. Но сносно готовить капусту она так и не научилась.
– Правда? – вежливо переспросил Вильям и сонно повалился вперед.
Он проснулся, лежа на земле, чего он, в общем-то, ожидал, но при этом сохранил все три измерения тела, что стало приятным сюрпризом. Потом он понял, что жив. Главным доказательством стало лицо капрала Стражи Ноббса, глядевшего на Вильяма сверху вниз. Вильям полагал, что прожил относительно безгрешную жизнь, и поэтому не заслуживал посмертной встречи ни с чем, у чего было бы лицо, как у капрала Ноббса, это лицо было худшим пятном на униформе, какое только можно вообразить, если не считать помета альбатросов.
– А, вы, я вижу, в порядке, – сказал Ноббс, выглядевший несколько разочарованным.
