– Мне правда пора уже возвращаться…
– Фсего секунду.
Отто аккуратно вынул одного угря из банки и поместил его в клетку на рукоятке, в которой обычно сидела саламандра. Потом он тщательно навел один из своих иконографов на Вильяма и кивнул.
– Один… тва… три… БУУУ!
Это было…
…это было как мягкое бесшумное схлопывание пространства, очень короткое ощущение, будто весь мир сжался в комочек, потом был заморожен и разбит на маленькие острые осколки, которые вонзились в каждую клеточку тела Вильяма
[5]
. Затем вернулся сумрак погреба.
– Это было… очень странно, – сказал Вильям, моргая. – Как будто прямо сквозь меня прошло что-то очень холодное.
– О темном сфете еще многое претстоит узнать, особенно теперь, когда мы остафили позади наше отвратительно прошлое и устремиться к новому светлому путущему, ф котором мы совсем-совсем не думаем о слофе на пукву ка! – заявил Отто, что-то делая со своим иконографом. Он внимательно посмотрел на картинку, нарисованную импом, а потом взглянул на Вильяма. – Ну что ше, надо дорапотать еще кое-что.
– Можно взглянуть?
– Я путу смущаться, – сказал он и положил кусочек картона на свою самодельную скамью. – Так фсегда бывает, когда я делать что-нибудь непрафильно.
– О, но я всего лишь…
– Мистер де Словье, тут чт'-то пр'исходит!
Это кричал Рокки, его фигура заслонила свет из люка.
– И что же?
– Чт'-то случилось в' Дв'рце. К'го-то убили!
Вильям взлетел вверх по лестнице. Бледная Сахарисса сидела за своим столом.
– Кто-то убил Ветинари? – спросил Вильям.
– Э, нет, – ответила Сахарисса, – не… совсем.
В погребе Отто Фскрик взял сделанную темным иконографом картинку и опять внимательно на нее посмотрел. Потом поскреб ее своим длинным бледным пальцем, как будто пытался стереть какое-то пятно.
– Странно… – сказал он.
Имп не мог добавить ничего от себя. У них вообще нет воображения. Они просто не знают, что такое ложь.
Он подозрительно оглядел темный подвал.
– Есть сдесь кто-нипуть? – спросил он. – Кто-то шутить сдесь глюпый шутка?
Слава богу, никто не ответил.
Темный свет. О, господи. Насчет темного света существовала масса странных теорий…
– Отто!
Он взглянул вверх и спрятал картинку в карман.
– Да, мистер Фильям?
– Собирай свои манатки и пойдем со мной! Лорд Ветинари кого-то убил! Э, так говорят, по крайней мере, – добавил Вильям. – И это совсем не похоже на правду.
Иногда Вильяму казалось, что все население Анк-Морпорка представляет собой просто толпу, которая ждет, когда что-нибудь случится. Обычно она размазана тонким слоем по городу, будто какая-то амеба. Но стоит чему-нибудь произойти, она немедленно собирается в этом месте, как живая клетка вокруг кусочка пищи, и прилегающие улицы заполняются людьми.
Сейчас толпа собиралась у главного входа во Дворец. Люди появлялись здесь как будто случайно. Кучка любопытных привлекала других любопытных и быстро разрасталась. Повозки и паланкины останавливались, чтобы узнать, что происходит. Невидимый зверь рос на глазах.
Вместо дворцовой охраны у ворот теперь стоял стражник. Это была проблема. Заявление «позвольте мне войти, потому что я любопытный» вряд ли встретило бы у него понимание. Этим словам не хватало властности.
– Почему мы остановиться? – спросил Отто.
– Ворота охраняет сержант Детрит, – объяснил Вильям.
– А. Тролль. Они очень глюпые, – высказался Отто.
– Но обмануть их непросто. Опасаюсь, нам придется сказать правду.
– Фы тумать, это сработать?
– Он полицейский. Правда обычно сбивает их с толку. Им не часто доводится слышать правду.
Большой тролль невозмутимо воззрился на подошедшего Вильяма. Это был типичный взгляд полицейского. Он ничего не выражал. Он как будто говорил: я вижу тебя, а теперь посмотрим, что ты сделаешь не так.
– Доброе утро, сержант, – поздоровался Вильям.
Тролль кивнул, давая понять: он готов согласиться, исходя из наличных доказательств, что сейчас утро, и что оно, при определенных обстоятельствах, некоторым людям может показаться добрым.
– Мне срочно необходимо встретиться с коммандером Ваймсом.
– О, правда?
– Да. Конечно.
– А у него есть срочная необходимость встретиться с вами, как думаете? – тролль наклонился к нему. – Вы мистер де Словье, верно?
– Верно. Я работаю в Таймс.
– Я не читаю такого, – отрезал тролль.
– Правда? Мы можем вам принести специальный выпуск с крупными буквами.
– Эт' вы смешно п'шутили, – ответил Детрит. – Но дело в том, чт' я как раз тот, кто прикажет вам 'ставаться здесь, снаружи, п'этому… Э, чт' делает 'тот вампир?
– Подожтите один секундочка! – скомандовал Отто.
ПШШШИК!
– …чертчертчертчерт!
Детрит озадаченно наблюдал, как кричащий Отто катается по булыжникам.
– В чем дело-то? – спросил он, наконец.
– Он только что сделал картинку, на которой вы не пускаете меня во дворец, – пояснил Вильям.
Детрит, хотя и родился в вечных снегах отдаленного горного кряжа и не видел людей до пяти лет, был полисменом до самых кончиков своих неловких грубых пальцев, и поэтому среагировал соответственно.
– Он не д'лжен делать этого.
Вильям достал свой блокнот и занес над ним карандаш.
– Не могли бы вы пояснить для наших читателей – почему?
Детрит обеспокоено огляделся.
– Где же они?
– Я имею в виду, я запишу ваши слова.
Основные принципы полицейской работы снова пришли на помощь Детриту.
– Вы не д'лжны делать этого, – снова заявил он.
– Значит, я должен записать, что не должен ничего писать? – предложил Вильям, широко улыбаясь.
Детрит поднял руку и повернул маленький рычажок у себя на шлеме. Еле слышное жужжание стало немного громче. В шлем тролля был встроен заводной вентилятор, предназначенный для того, чтобы обдувать прохладным воздухом его силиконовые мозги, если перегрев грозил понизить эффективность их работы. Прямо сейчас Детрит явно нуждался в холодной голове.
– А. Эт' какя-то п'литика, да? – сообразил он.
