– Гм, возможно. Извините.
Отто с трудом поднялся на ноги и снова возился со своим иконографом.
Детрит принял решение. Он кивнул констеблю.
– Фиддимент, 'тведи этих… двоих к мистеру Ваймсу. И пр'следи, Чтобы они п' пути не свалились с лестницы или еще что.
«Мистер Ваймс», – подумал Вильям, пока они шли за констеблем. Все стражники так его называют. Этот человек получил рыцарское звание, титул герцога и должность коммандера Стражи, но они звали его мистер. И это был настоящий мистер, два полных слога, а не какое-нибудь наспех произнесенное почти неслышимое «м-р»; это было такое слово «мистер», какое используют в предложении: «А ну-ка, положите арбалет на землю и очень медленно повернитесь, мистер». Вильяма всегда интересовало, почему они обращаются к Ваймсу именно так.
Вильям отнюдь не впитал с молоком матери уважение к Страже, скорее, должно было выйти наоборот. Стражники были людьми не того круга, в котором вращалось его семья. Конечно признавалось, что стражники полезны, как может быть полезна пастушья овчарка, потому что, небеса всемогущие, должен же кто-то поддерживать порядок среди быдла, но с другой стороны, только полный дурак пустит собаку спать к себе в гостиную. Другими словами, Стражу рассматривали в семье Вильяма как некую, к сожалению, необходимую, разновидность преступников, то есть той части общества, к которой лорд де Словье относил людей с годовым доходом менее тысячи долларов.
Родственники Вильяма и все их знакомые жили, пользуясь некоей мысленной картой города, в некоторых частях которого обитали добропорядочные граждане, а во всех остальных – несомненные бандиты. Для них стало шоком… нет, поправил себя Вильям, настоящим афронтом, когда они поняли, что у Ваймса карта другая. Он, похоже, инструктировал своих людей всегда стучаться в парадную дверь, даже среди бела дня, хотя элементарный здравый смысл подсказывал, что они должны пользоваться черным ходом, как и все прочие слуги
[6]
. Этот человек просто не понимал.
То, что Ветинари сделал его герцогом , просто служило еще одним доказательством полной некомпетентности Патриция.
Вильяму Ваймс уже заранее нравился, хотя бы из-за списка врагов, которых нажил себе коммандер, однако, похоже, для описания этого человека подходили только слова с приставкой «плохо-»: плохо-воспитанный, плохо-образованный, плохо-переносящий алкоголь.
Фиддимент остановился в большом зале дворца.
– Стойте тут, не двигайтесь, – сказал он, – я схожу за…
Но Ваймс уже появился собственной персоной, он спускался по широкой дворцовой лестнице, а следом за ним шел гигант, в котором Вильям опознал капитана Моркоу.
К длинному списку отрицательных качеств Ваймса вполне можно было добавить «плохо-одетый». Не то чтобы его одежда была нехороша сама по себе. Но Ваймс как будто излучал мощное поле неряшливости. Господи, даже его шлем выглядел помятым.
Фиддимент перехватил начальство на середине лестницы. Они обменялись приглушенными репликами, хотя восклицание Ваймса «Он – что?» можно было расслышать совершенно ясно. Коммандер бросил на Вильяма мрачный взгляд. Выражение не оставляло сомнений. Оно означало: день и так был хреновый, а теперь еще и ты.
Ваймс спустился наконец с лестницы и смерил Вильяма взглядом с ног до головы.
– Что тебе нужно? – требовательно спросил он.
– Я хотел бы узнать, что здесь произошло, пожалуйста, – вежливо ответил Вильям.
– Тебе зачем?
– Потому что люди захотят узнать.
– Ха! Они и так узнают, причем скоро!
– Но от кого, сэр?
Ваймс обошел вокруг Вильяма, как будто осматривал новую необычную зверушку.
– Ты парень лорда де Словье, так?
– Да, ваша светлость.
– Обращения «коммандер» будет вполне достаточно, – резко поправил его Ваймс. – А ты, значит, пишешь в этот листок со всякими слухами?
– Ну, в общем, да, сэр.
– Что ты сделал с сержантом Детритом?
– Я всего лишь записывал его слова, сэр.
– Ага, угрожал ему карандашом, э?
– Сэр?
– Записывать слова других людей? Tц, тц… такое поведение до добра не доведет.
Ваймс перестал, наконец, ходить вокруг Вильяма кругами, зато пристально уставился на него с расстояния в несколько дюймов, что было не намного лучше.
– День сегодня был препаршивый, – заявил коммандер, – а дальше, видимо, будет и того хуже. Так почему я должен тратить время на беседы с тобой?
– Могу назвать по крайней мере одну убедительную причину.
– Ну так назови.
– Вам лучше побеседовать со мной, чтобы я все записал, сэр. Аккуратно и точно. Те самые слова, которые вы произнесете, вот на этой бумаге. Вы знаете, кто я, и если что-то будет не так, вы знаете, где найти меня.
– И что? Ты пытаешься меня убедить, что если я сделаю так, как ты хочешь, то ты поступишь именно так, как ты хочешь?
– Нет, я просто хочу сказать, сэр, что правда пока башмаки надевает, а ложь уже по свету шагает.
– Ха! Это ты сам придумал?
– Нет, сэр. Но вы знаете, что так оно и есть.
Ваймс задумчиво затянулся своей сигарой.
– И ты покажешь мне, что написал?
– Конечно. Я прослежу, чтобы вы получили один из первых экземпляров, как только он выйдет из-под пресса.
– Я имел в виду, до публикации, и ты прекрасно меня понял.
– По правде говоря, нет, сэр, я не думаю, что должен так поступить.
– Я – Коммандер Стражи, парень.
– Да, сэр. А я – нет. В этом-то все и дело, хотя, чувствую, мне надо еще поработать над аргументацией.
Ваймс посмотрел на него долгим, даже слишком долгим взглядом. Затем сказал, уже немного другим тоном:
– Сегодня утром, примерно в семь часов, три уборщицы из дворцовой обслуги – все респектабельные леди – были встревожены лаем собаки его светлости. Когда они подошли к кабинету, то увидели лорда Ветинари, который сказал, – тут Ваймс сверился с собственным блокнотом, – «Я убил его, я убил его, мне так жаль». Кроме того, они видели на полу тело, вероятно, труп. Лорд Ветинари держал в руках нож. Уборщицы бросились вниз по лестнице, чтобы позвать на помощь. Вернувшись, они обнаружили, что его светлость исчез. На полу лежал Руфус Барабантт, личный секретарь Патриция. Он был серьезно ранен ударом кинжала. Предпринятый осмотр здания позволил обнаружить лорда Ветинари, он был в конюшне. Лежал без сознания на полу. Рядом стояла оседланная лошадь. Во вьючных мешках было… семьдесят тысяч долларов… Капитан, это просто идиотизм.
