– Очевидно же, что мы не можем получить подпись от человека, который находится в тюрьме по очень серьезному обвинению, – сказал он.
«Ага, вот и слово-заплатка, – подумал Вильям. – Когда кто-то говорит „очевидно“, это означает, что в его аргументах зияет огромная дыра, ничего очевидного тут нет, и он об этом знает».
– И кто же в таком случае управляет городом? – спросил он.
– Я не знаю, – ответил мистер Косой, – это вне моей компетенции, я…
– Мистер Доброгор? – позвал Вильям. – Самый крупный шрифт, пожалуйста.
– Готов, – ответил гном и занес руку над новым ящиком с буквами.
– Заглавными буквами, на всю ширину полосы «КТО УПРАВЛЯЕТ АНК-МОРПОРКОМ?», – продиктовал Вильям. – Теперь обычный шрифт, обычным регистром, ширина в две колонки: «Кто управляет городом, пока лорд Ветинари в тюрьме? Сегодня ведущий городской юрист ответил, что он не знает и это не его дело. Мистер Косой из Гильдии Юристов заявил…
– Вы не имеете права печатать это в газете! – пролаял мистер Косой.
– Наберите это, пожалуйста, прямо с его слов, мистер Доброгор, – распорядился Вильям.
– Уже набираю, – ответил гном, свинцовые буквы защелкали, становясь на свои места. Краем глаза Вильям заметил, что из подвала появился Отто и озадаченно уставился на возникшую перед ним сцену.
– «Кроме того, мистер Косой добавил:…»? – продиктовал Вильям и вопросительно уставился на юриста.
– Вам будет непросто напечатать все это, – вмешался мистер Подлиза, игнорируя отчаянные знаки, которые жестами подавал ему юрист, – когда вы лишитесь своего чертова пресса!
– «…таково мнение мистера Подлизы из Гильдии Гравировщиков», после «П» пишется «о», – добавил Вильям, – «который несколько ранее пытался закрыть Таймс, используя для этого недействительный документ».
Вильям почувствовал, что наслаждается процессом от души, хотя его рот как будто наполнился кислотой.
– «В ответ на предложение оценить такое вопиющее злоупотребление городскими законами, мистер Косой заявил:…»?
– ПРЕКРАТИТЕ ЗАПИСЫВАТЬ ВСЕ, ЧТО МЫ ГОВОРИМ! – завопил Косой.
– Наберите, пожалуйста, все предложение заглавными буквами, мистер Доброгор.
Гномы и тролли с удивлением уставились на Вильяма и юриста. Они чувствовали, что идет битва, но не видели крови.
– Когда будешь готов, Отто? – обернувшись, спросил Вильям.
– Пусть гномы фстанут чуть плиже друг к другу, – скомандовал Отто, покосившись в иконограф. – О, отлишно, посмотрите только, как сфет плестит на их топорах… тролли, помашите кулаками, пошалуйста, так хорошо… а теперь фсе улыпнитесь…
Просто потрясающе, как все начинают подчиняться человеку, который навел на них линзы. Им потребовалась доля секунды, чтобы спохватиться, но было уже поздно.
Щелк.
ПШШШИК.
– …аааргхаааргхаааргхаааргх.
Вильям успел подхватить падающий иконограф, лишь немного опередив мистера Косого, который двигался с удивительным проворством для существа, у которого, казалось, нет коленей.
– Это наше, – сказал Вильям, крепко вцепившись в аппарат. Вокруг оседала пыль Отто Фскрика.
– Что вы намерены делать с этой картинкой?
– Я не обязан говорить вам. Это наша мастерская. Вы явились сюда без приглашения.
– Но я здесь исполняю закон!
– Ну значит нет ничего плохого в том чтобы сделать картинку с вами, верно? – ответил Вильям. – Впрочем, если у вас другое мнение, я с радостью процитирую вас в газете!
Косой уставился на него, а потом молча промаршировал к группе у дверей. Вильям услышал, как он сказал:
– Мой обоснованный юридический совет таков: в данных обстоятельствах нам следует немедленно уйти.
– Но вы же говорили, что можете… – начал Подлиза, глядя на Вильяма.
– Мой очень обоснованный совет, – повторил мистер Косой, – состоит в том, что нам следует уйти немедленно и молча.
– Но вы говорили…
– Молча, я сказал!
Они ушли.
Гномы облегченно вздохнули и убрали топоры.
– Хочешь, чтобы я набрал все это? – спросил Доброгор.
– У нас будут проблемы, – предрекла Сахарисса.
– А сейчас у нас их как будто нет, – ответил Вильям. – Как ты оценила бы наши проблемы, скажем, по десятибалльной шкале?
– Сейчас… около восьми, – ответила Сахарисса. – Но когда следующий выпуск попадет в продажу… – она прикрыла глаза и пошевелила губами, подсчитывая. – Примерно две тысячи триста семнадцать.
– Тогда набираем, – решил Вильям.
Доброгор повернулся к своим работникам.
– Держите топоры под руками, ребята, – скомандовал он.
– Послушайте, я не хочу чтобы у кого-нибудь были проблемы из-за меня, – сказал Вильям, – я могу сам набрать остаток текста и наверное смогу сделать некоторое количество копий на печатном прессе.
– Чтобы работать на прессе, нужны трое, а набираешь ты слишком медленно, – ответил Доброгор. Он увидел выражение лица Вильяма, улыбнулся и хлопнул его по спине так высоко, как только может дотянуться гном. – Не волнуйся, парень. Мы хотим защитить наши инвестиции.
– Я тоже не уйду, – заявила Сахарисса, – мне нужен этот доллар!
– Два доллара, – с отсутствующим видом поправил ее Вильям. – Пора повысить тебе зарплату. А ты как, Отт… Ох, кто-нибудь, сметите Отто в кучку, пожалуйста.
Через несколько минут восстановленный вампир уже стоял у треножника и дрожащими руками вынимал бронзовую пластину из своего иконографа.
– Что тальше, пошалуйста?
– Ты останешься с нами? Это может быть небезопасно, – сказал Вильям, уже понимая что говорит это вампиру, который не-совсем-умирает каждый раз, как делает картинку.
– Что это есть за опасность? – спросил Отто, так и эдак поворачивая в руках пластину, чтобы разглядеть ее получше.
– Ну, для начала, юридическая.
– Кто-нипуть хоть раз упоминать чеснок?
– Нет.
– Могу я получать сто фосемьдесят доллар на двухимповый иконограф Akina TR-10 с раскладным сиденьем и польшим плестящим рычагом?
– Э… пока нет.
– О'кей, – философски ответил Отто. – Тогда мне потребуется пять доллар на ремонт и улучшение техники. Я фидеть, это другая рапота.
– Хорошо. Ну что же, отлично, – Вильям оглядел типографию. Все молчали, и все смотрели на него.
Всего несколько дней назад он думал, что сегодня будет… скучновато. Так обычно и случалось, после того как он отсылал свое письмо с новостями. Обычно он убивал время, шатаясь по городу, или просто читал, сидя в своем маленьком кабинете в ожидании клиента, которому требуется написать или, иногда, прочитать письмо.
