– Ну ладно… – Вильям помедлил. Он знал факты, но что эти факты означали?
– Э… заголовок: «Кто подставил лорда Ветинари?» Так, теперь начинаем статью… э… – Вильям наблюдал, как рука гнома устремилась к ящичкам с более мелким шрифтом. – А… э… Анк-Морпоркская городская Стража полагает, что как минимум еще один человек принимал участие в… в…
– Шоке?
– Нет.
– Скандале?
– …в атаке на Дворец утром прошлого вторника. – Вильям подождал, пока гном наберет это. Читать, глядя, как руки гнома порхают над ящичками со шрифтом, становилось все легче и легче: д-в-о-р-н-и-к-а… – Ты поставил «д» вместо «т» и не на то место, – сказал он.
– Ах, да. Извини. Давай дальше.
– Э… Доказательства заставляют предположить, что до нападения, как считается, на собственного клерка, лорд Ветинари застал кого-то на месте преступления.
Рука порхала над шрифтами…. М-е-с-т-е-пробел-п-р-е-с-т-у-п-л-е-н-и-я…
Рука замерла.
– Ты уверен в этом? – спросил Доброгор.
– Нет, но эта теория не хуже прочих, – ответил Вильям. – Эту лошадь снарядили не для бегства, ее снарядили для того, чтобы она была обнаружена. У кого-то был некий план, и он пошел наперекосяк. В этом-то я уверен. Так… с нового абзаца. Лошадь была загружена третью тонны монет, но состояние здоровья Патриция…
Один из гномов растопил печь. Другой принялся освобождать от букв рамки, в которых был набран последний номер. В комнате снова закипела жизнь.
– Тут почти восемь дюймов, плюс заголовок, – сказал Доброгор, когда Вильям закончил диктовать. – Это должно взволновать людей. Еще что-нибудь хочешь добавить? Мисс Сахарисса написала кое-что о бале у леди Хрящщ, ну и еще есть всякое, по мелочи.
Вильям зевнул. Выспаться в последнее время ему так и не удалось.
– Добавь все это, – распорядился он.
– А еще есть семафорный ответ из Ланкра, принесли уже после того как ты ушел домой, – сказал гном. – Обошлось нам в лишние 50 пенсов рассыльному. Помнишь, сегодня днем ты отправлял сообщение? Насчет змей, – добавил он, увидев непонимающее выражение на лице Вильяма.
Вильям взял в руки тонкий листок бумаги. Сообщение было тщательно переписано аккуратным почерком оператора семафорной башни. Вероятно, это было самое странное сообщение, какое когда-либо пересылали с помощью современных технологий.
Кроме того, король Ланкра Веренс явно достиг большого мастерства в написании сообщений, которые оплачиваются по тарифу за каждое слово.
ЖЕНЩИНЫ ЛАНКРА НЕ ИМЕЮТ ПВТР НЕ ИМЕЮТ ПРИВЫЧКИ РОЖАТЬ ЗМЕЙ ТЧК ЭТОМ МЕСЯЦЕ РОДИЛИСЬ ВИЛЬЯМ ТКАЧ КОНСТАНС КРОВЕЛЬЩИК КАТАСТРОФА ВОЗЧИК ВСЕ ПЛЮС НОГИ РУКИ МИНУС КЛЫКИ ЧЕШУЯ
– Ха! Мы сделали их! – вскричал Вильям. – Дайте мне пять минут, и я напишу об этом статью. Скоро мы увидим, сможет ли меч правды поразить дракона лжи.
Боддони странно взглянул на него.
– Не вы ли говорили, что правда пока башмаки надевает, а ложь уже по свету гуляет?
– Но мы знаем правду.
– И что? Где ее башмаки?
Доброгор кивнул своим зевающим подмастерьям.
– Идите по кроватям, парни, я сам наберу все что нужно.
Он посмотрел, как они спускаются по лестнице в подвал. Затем сел, достал маленькую серебряную коробочку и открыл ее.
– Понюшку? – спросил он, протянув коробочку Вильяму. – Лучшее ваше человеческое изобретение. Уотсоновский Красный Подсушенный. Прочищает мозги. Так что?
Вильям отрицательно покачал головой.
– Зачем ты делаешь все это, мистер де Словье? – спросил Доброгор, заряжая в каждую ноздрю по изрядной порции табаку.
– Ты о чем?
– Пойми же, я не хочу сказать, что нам это не нравится, – ответил Доброгор, – твоя работа помогает нам зарабатывать денежки. Других заказов становится все меньше и меньше с каждым днем. Похоже, каждая граверная мастерская в этом городе решила заняться типографскими работами. Мы открыли дорогу этим молодым жуликам из Гильдии. И они достанут нас, в конце концов. У них есть деньги, много. Я раньше не говорил тебе, но многие из моих парней считают, что пора продать дело и вернуться в наши свинцовые шахты.
– Вы не можете!
– А, – сказал Доброгор, – ты не хочешь, чтобы мы так поступили, вот что ты имеешь в виду. Я понимаю. Но мы откладывали деньги. С нами все будет в порядке. Смею сказать, мы и печатный пресс могли бы загнать кому-нибудь. Тогда по возвращении домой у нас будет с собой приличная сумма наличных. Вот для чего все затевалось. Деньги. А ты зачем этим занимаешься?
– Я? Затем, что… – Вильям остановился.
Правда заключалась в том, что он никогда не принимал решения заниматься чем-нибудь. За всю свою жизнь, ни разу. Просто одно событие цеплялось за другое, а потом оказалось, что печатный пресс нужно кормить. Он и теперь ждал. Просто ты работаешь изо всех сил, кормишь его, а он через час снова голоден, как ни в чем не бывало, а результаты твоих трудов путешествуют по миру, но попадают, в конце концов, к Гарри Моче, в Корзину Номер Шесть, и это только начало их злоключений. Внезапно как-то так получилось, что у него есть настоящая работа, на полную ставку, только вот создавал он по-прежнему нечто столь же реальное, как замки из песка на пустынном берегу, куда регулярно приходит только прилив.
– Я не знаю, – признался он. – Наверное, потому, что все остальное у меня получается гораздо хуже. А теперь я уже и представить себя не могу без этой работы.
– Но я слыхал, у твоей семьи целые горы денег.
– Мистер Доброгор, я бесполезен. Меня специально учили быть бесполезным. От таких, как я, всегда требовалось только одно: болтаться поблизости, на случай войны, а уж тогда совершить что-нибудь особенно идиотски-героическое и погибнуть. По большей части мы заняты тем, что цепляемся за привычное. За старые идеи, в основном.
– Ну, в этом ты, похоже, не особо преуспел.
– Послушай, я не хочу изливать тебе свою душу на эту тему, понятно? Мой отец – не слишком приятный человек. Тебе что, картинку нарисовать? Он не очень-то любит меня, а я не люблю его. Если уж на то пошло, он никого не любит. Особенно – гномов и троллей.
– Нет закона, по которому человек обязан любить гномов и троллей, – сказал Доброгор.
– Да, но должен быть закон против способов, которыми мой отец выражает свою нелюбовь.
– А. Теперь ты нарисовал картинку.
– Может, ты слышал такой термин: «низшие расы»?
– И раскрасил.
– Он дошел уже до того, что больше не желает жить в Анк-Морпорке. Говорит, в городе полно грязи.
– Какая наблюдательность.
– Нет, я имел в виду…
